Вселенная Разумная

Какие же причины обусловили эту поразительную человеческую неконтактность, априорное недоверие к чуждому и непонятному? Какие свойства человека определили его превентивную подозрительность и враждебность? Являются ли эти свойства биологической характеристикой человеческой расы или они характеризуют только человеческую цивилизацию?

VI. Контакты с собой

Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Евангелие от Матфея, 22.39.

В поисках причин неконтактности человека необходимо, по-видимому, попытаться понять возможности человеческой расы к. установлению внутренних контактов, контактов между отдельными индивидуумами — способности человека открыто и откровенно общаться с себе подобными. Очевидно, и не требует доказательств утверждение о том, что если отдельные существа расы не способны устанавливать и поддерживать между собой контакты, связь, коммуникацию, предполагающие открытый обмен информацией со взаимным использованием однозначно определяемых контактирующими сторонами символов и логики, то такая раса тем более не сможет общаться с существами другой расы.

Люди разговаривают между собой, читают письма и книги, написанные другими людьми, любят друг друга или, по крайней мере, говорят, что любят. Казалось бы, есть обмен информацией, есть контакт, есть общение. Но дело обстоит не так просто и не так восхитительно лучезарно, как уверяют оптимисты-маршевики с их «сплочением в едином строю». К тому же оказывается, что мало где человек так одинок, как в едином строю.

Невозможность полной духовной близости, существование стены непонимания между людьми — эта стена может быть толще или тоньше, она может быть совсем тоненькой, но она есть всегда, — и стремление разрушить эту стену, понимать других и быть понятым ими — вот одно из самых главных противоречий человеческого существования. Человечество мечтает о звездных далях, о встречах с иным разумом, но здесь, на Земле, люди не могут найти дорогу даже друг к Другу.

Человек одинок, его связи с другими людьми условны и эфемерны, — и в этой своей беде он ищет опоры и поддержки, ищет человечную систему мировоззрения. На протяжении многих веков люди надеялись найти опору в религии, где, собственно, и родились такие понятия, как «душа», «родство душ», деление на духовное и материальное.

Душа и духовная жизнь, евангельская мораль — что ж, это были неплохие находки. Но они изначально разрушались и были в конце концов разрушены материализмом. Но не материализмом как философской системой, признающей и понимающей как единственную и единственно приемлемую для человека картину мира, где нет ничего, кроме фантастически многоцветного и радостного многообразия материи, а «материократией, господством сытой гастреи», ибо в этой самой гастрее, в желудке, которому подчинена вся деятельность человека, места для души не осталось. И естествознание сказало свое категорическое «нет». «Нет» — духу, «нет» — душе, «нет» — духовной жизни.

Пришедшая на смену религии как системе мышления — и, надо сказать, довольно-таки малоубедительной системе, — наука попросту игнорирует человека, игнорирует проблемы его духовной жизни, игнорирует его стремление к разрушению стены отчуждения и преодолению собственного одиночества. Наука расчленила человека сообразно своим классификациям, и нет в ее специализациях места для человеческой души. Человек стал объектом бездушного анализа, но не синтеза, и тем утратил свое единство и единение со Вселенной.

Для анатомов человек есть комбинация костей, мышц, внутренних органов и т. д. и т. п., для биохимиков — самовоспроизводящаяся химическая система, для социологов — рабочая сила или потребитель, для демографов — житель и т. д. В стане психологов, должных, по определению, изучать душу, то есть, казалось бы, именно то, что так необходимо для человека, — царит многовековой идейный разброд, причиной которого во многом является то пикантное обстоятельство, что психология — «одна из весьма развитых экспериментальных отраслей знания — все еще не может определить, какую реальность она изучает, что является ее предметом как фундаментальной науки». Даже для философии нового времени человек стал безразличен: современные философы или те, кто называет себя философами, оперируют не менее чем народами, классами, социальными группами.

Сегодня науку не интересуют такие иррациональные и эфемерные категории, как индивидуальность человека, его рождение и смерть, ужасающее одиночество его жизни, его душа, его мечты и надежды.