Вселенная шай-ти (СИ)

Она сделала полшага назад, к стенке; раньше вперед бы рванулась, даже сквозь решетку - но нет ее, а мимо этих не пробежишь, не проскочишь! Обязательно поймают.

Не все. Только тот, который в центре.

Но странное дело, от него как раз Соне и не захотелось спрятаться. Она взглянула на него сквозь рваную челку, думая про себя, что в этом инопланетянине и впрямь что-то человеческое проскальзывало - неуловимое, как утренняя дымка над склонами гор. Но это только в первое мгновение показалось. Прошло оно, и пришло понимание: нет между ним и Соней ничего общего во внешности. Их сходство лежало глубже, там, под кожей, мышцами и костями, оно светилось бело-золотым огнем.

Соня сама небольшая, кругленькая пышка, мягкая и нежная, как сдобная булочка, а он… Высокий - больше двух метров - жилистый, это даже сквозь плащ было заметно! Такие железный прут голыми руками могли согнуть не напрягаясь, а этот, не усомнилась Соня, и балку пополам переломил бы.

- Почему она не двигается? - недоуменно повела усиками Фея. - Эй, милая, все закончилось…

Соня почти поняла, что она сказала.

Предложение оборвала рука крайнего справа инопланетянина, сжавшая плечо Феи: не время, не надо вмешиваться.

А рук у них было по четыре у всех, но к этому Соня даже привыкла. У Кор-ара вон аж шесть, а приходила тут одна посетительница, так у нее двенадцать было!

Соня смотрела на них - на него - и ей хотелось закричать: кто ты?! А еще - тихо спросить: теперь не во сне, да?

Острые черты лица, высокий лоб и ярко очерченные скулы. Темные глаза, без зрачков и белка, кажется даже без блеска, немного больные и отчаянные - с чего бы? А уши у этого инопланетянина смешные, некстати подумалось Соне. Она могла бы сказать: лопухи - только это значило бы соврать просто неприличным образом, потому что от лопухов тут не было совсем ничего. Скорее бутоны космических цветов.

По другим пришедшим Соня просто мазнула взглядом, не задержалась, не отметила ничего - что ей они, когда все равно видишь одного? Только вот Фея вперед потянулась, видимо надеясь, что узнает ее земная девочка, подойдет, руку протянет. Звякнули цепочки, зашуршала ткань платья, но Соня от чужого движения отшатнулась, почти распластавшись по стенке: не подходи!

- Почему ты боишься меня, старый друг? Я же не принесла тебе бед и боли.

Фея остановилась на мгновение, а потом сделала пару шагов вперед, осторожно, словно перед ней был не слабый человек, а животное, зверь, готовый броситься и вцепиться в руку.

Соня так устала быть животным.

- Ну же, не надо меня бояться, иди сюда, ко мне… Я познакомлю тебя…

Соня вздрогнула, словно ее ударили: чужой голос резанул по ушам, заставив вжать голову в плечи, в голове зашумело, виски болью прошило… Она замотала головой, зажмурилась, всхлипнула тихо - и все прошло, как не было.

Когда Соня открыла глаза, то увидела, как Фея пожала плечами и что-то певуче сказала своим спутникам. Те почти синхронно в недоумении заломили брови, а тот, которого Соня уже называла своим, нахмурился и в уголках его глаз собрались мелкие морщинки.

Почему он молчал?

Соня отстраненно и немного холодно улыбнулась: чуть приподняла кончики губ.

Ашай наклонил к плечу голову, не отрывая взгляда от прижавшейся к стене девочки, вбирая в себя ее облик: и посеченные концы растрепанных волос, и изморозь серой радужки глаз, и нежелание слушать Файли и идти к ней навстречу, и еле слышимые на самом дне души узнавание и надежду. Он чуть не рассмеялся от облегчения, поняв, что ничего не потеряно, его свет не сломан - только недоверчив и испуган безмерно!

Он почти не обратил внимания на то, как Файли обескуражено примолкла, завершив свой рассказ о невозможности сейчас воздействовать на девочку ментально. Сфокусируй он свое внимание на фейнилле - быть беде, не сдержался, высказал бы, что не стоит лезть, куда не просят. Хотя и ее понять было можно: придя сюда, позвав его, она всего ждала от света Тай-до-рю - слез, криков, обвинений, радости - но не такого ледяного равнодушия. Ее боль и обида были понятны, но…

Файли причинила его свету боль. Это не забыть и не простить так просто.

А еще, никто так и не понял, не услышал за мешаниной собственных чувств и разочарований, что ни с кем, кроме него, она не уйдет отсюда.

Легкое движение - семь широких и спокойных шагов вперед - и он встал у самого края клетки, упершись коленями в бордюр.

- Я прошу у тебя прощения, мой свет…

Его голос обволакивал, гладил и обнимал, успокаивал боль. Соне неожиданно захотелось в него завернуться, как в теплое одеяло, и так и остаться - в этом тихом голосе с мягкими, баюкающими интонациями.

- Если бы я был сильнее, услышал бы и нашел раньше. Но я слаб, мой свет, и твое заточение здесь моя вина.

Соня поняла совсем немного, но и этого хватило с лихвой. Изнутри поднялись недоумение и злость: почему он винил себя в случившимся с ней? Как будто это он украл ее с родной планеты и запер в этой клетке!

А слова ‘я виноват’ и ‘ты в клетке’ иначе связать у нее не получилось.