Вселенная. Вопросов больше, чем ответов

Происхождение звезд и окружающих их планет в рамках еди­ного процесса интуитивно казалось более приемлемым сценари­ем, нежели раздельное их происхождение, однако история нау­ки полна случаями, когда интуитивное на поверку оказывалось в корне ошибочным. Существование наблюдаемых в телескоп многочисленных туманностей, трактуемых (часто ошибочно) как скопления пыли и газа, подвигло Иммануила Канта к гипотезе, независимо предложенной и развитой в дальнейшем француз­ским математиком Лапласом, о конденсации Солнца из косми­ческой туманности под действием силы тяготения. Правда, Кант полагал исходную туманность пылевой и холодной, а Лаплас — газовой и горячей, но это уже детали. Согласно Лапласу, сжи­мающееся облако газа изначально обладало каким-то моментом вращения, что вполне нормально. Труднее было бы предполо­жить, что хаотические движения отдельных масс облака взаим­но компенсировались бы с абсолютной точностью, обнулив сум­марный момент вращения. Сжимаясь под действием тяготения, облако вращалось бы все быстрее, ибо обмануть закон сохране­ния момента количества движения не в силах никакое облако. Наконец настал бы момент, когда из-за центробежных сил об­лако приняло бы форму сплюснутого сфероида, а потом от него стали бы одно за другим отделяться кольца. Дальнейшее сжатие

171

центрального облака привело бы к образованию звезды, а из ко­лец получились бы планеты.

Гипотеза эта замечательна тем, что не ставит Солнце, Землю и человечество в «особое положение», поскольку не только до­пускает, но и предполагает наличие планетных систем у других звезд. Неясно, правда, почему львиная доля момента количества движения Солнечной системы оказалась сосредоточена в орби­тальном вращении планет-гигантов, в первую очередь Юпитера. Ведь отделяющиеся от сжимающегося облака кольца должны были иметь весьма скромный момент вращения!

В гипотезах, пытающихся объяснить это неразрешимое в рамках модели Лапласа затруднение, недостатка не было. Например, гипотеза О.Ю. Шмидта предполагала встречу уже «готового» Солнца с плотной пылевой туманностью, из которой под действием солнечного тяготения образовались планеты. Но, во-первых, эта гипотеза относит планетные системы к разряду исключений из общего правила, а во-вторых, она ничего не го­ворит о происхождении Солнца, «предоставляя слово» старой гипотезе Канта-Лапласа.

Замечательного английского ученого Джеймса Джинса мож­но было бы назвать Аристотелем от астрофизики, подразуме­вая не только его огромный вклад в науку, но и масштабные за­блуждения, вызывавшие в начале XX века ожесточенные споры. Согласно космогонической гипотезе Джинса, в непосредствен­ной близости от Солнца некогда пролетела другая звезда, вырвав своим тяготением из Солнца струю материи, каковая впослед­ствии и сконденсировалась в планеты. «Длинная струя материи, вырванная из недр Солнца, — писал Джинс, — была, вероятно, плотнее всего в ее средних частях, так как эти части были извер­жены в то время, когда вторая звезда находилась на наимень­шем расстоянии, и поэтому ее действие было всего сильней. Мы можем представить себе эту струю, по крайней мере схематично, в форме сигары, т. е. с утолщением посередине и более тонкой по краям; поэтому при образовании в ней сгущений те из них, кото­рые были ближе к ее середине, оказались, вероятно, более бога-

172

тьгми материей, чем появившиеся у ее краев. Этим объясняется, по-видимому, почему обе наиболее массивные планеты, Юпитер и Сатурн, занимают как раз среднее положение в последователь­ности планет».

Расчеты, однако, показали, что, во-первых, орбиты получив­шихся таким образом планет будут сильно эксцентричными, чего не наблюдается, а во-вторых и в-главных, вырванный из Солнца газ полностью рассеется в пространстве и никаких пла­нет вообще не будет. Не говоря уже о том, что, согласно Джинсу, количество планетных систем в Галактике удручающе мало — ведь случайные тесные сближения звезд происходят в ней край­не редко.

Таким образом, гипотеза Джинса прошла по разряду экзоти­ки, так и не став теорией. Обратим внимание на то, что в приве­денной выше цитате Джинс употребляет слова «вероятно» и «по- видимому», как и пристало добросовестному ученому, излага­ющему идею, которая пока не «испытана на прочность». Получил бы Джинс, живи он в наше время, грант на исследования при та­кой сдержанности в формулировках — большой вопрос.

Но, казалось бы, при чем тут планеты, раз мы говорим о звез­дах? Но в том-то и дело, что происхождение звезд и планет в рам­ках одного процесса сейчас никем не оспаривается.