Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Боль ты причиняешь себе сам! — жестко сказал врач, отпустив мою руку и отступив назад. — Еще много лет назад я сказал тебе, что наркотики не спасут от боли. Я предупреждал тебя, что от них будет только хуже, что боль будет усиливаться, а наркотик покажется слабым. Ты не слушал — думал, я вру. Я говорил тебе, что будет зависимость. Ты смеялся надо мной.

Считаешь, я не знаю, чем ты занимаешься вечерами у себя в каюте? Думаешь, не вижу разбитых костяшек на твоих руках? Не вижу свежих порезов? Посмотри, на кого ты стал похож? Ты наркоман, признай это. Ты человек сильной воли, но даже тебе не под силу это…

Во всем наш врач, который летал со мной в чужом космосе бок о бок вот уже восемь лет, был прав. Я посмотрел на свои руки, покрытые тонкими шрамами. Я резал их, чтобы унять боль, перебить ее хоть на мгновение. Я причинял себе еще большую боль, другую, ту, которую можно было переносить. Нет ничего страшнее головной боли, которая туманит сознание. Змей был прав во всем, кроме одного: мне это по силам.

— Ты ничего не можешь предложить мне, кроме контроля и наблюдения. Ты готов поступить со мной как с простым наркоманом: забрать все колюще-режущее, поместить в комнату, где не обо что будет даже стукнуться. И ты будешь ждать. Только ты не можешь себе позволить отсутствие капитана! Ты предлагаешь мне признать, что у меня зависимость? Я не признаю, и знаешь почему?

Змей отрицательно покачал головой.

— У меня не зависимость от наркотиков! У меня зависимость от отсутствия боли, потому что я не могу жить с ней! Она мешает мне думать, она притупляет мои желания.

— Не прибегай к телепатическим способностям до тех пор, пока каждодневная боль, рождаемая ТУСом и, как ты утверждаешь, вполне терпимая, не пройдет. Твой организм все сделает сам, только дай ему возможность.

— Возможность?! Ты ведь все слышал! Видел, что я сделал с андеанцем? Я не прав? Я сделал это зря?

Змей покачал головой.

— И после этого ты говоришь: не пользуйся способностями, которые подарил мне Ворон! А как я буду управлять кораблем?!

— Мы, кажется, никуда пока не летим. И, ради бога, давай отложим весь этот бред на потом. Ты еле на ногах держишься.

— Нам бы до Земли добраться благополучно, — пробормотал я.

— Доживешь, — махнул рукой Змей, — если врача слушать будешь. И когда это я тебе больно делал?

— Да каждый раз, когда под кожу иглу вгоняешь.

Взглянув на вытянувшееся лицо врача, я не смог удержаться от улыбки и он не мог мне не ответить. Стрелка часов стронулась с места, стало немного легче.

Я лежал на операционном столе в медицинском отсеке. Железо неприятно холодило кожу, хотя в отсеке было невыносимо жарко; я лежал без одежды, а вокруг суетились две медсестры. Девушек вовсе не смущало то, что я совершенно гол, а вот мне было как-то не по себе. Казалось, я никогда не смогу к этому привыкнуть.

Минутное безумие прошло, оставив усталость. Я снова был самим собой: капитаном военно-исследовательского корабля, превосходящего все технологии Земли на несколько порядков.

— Подошвы нашпигованы стеклом, руки разбиты, в крови какая-то дрянь, я не могу понять, что за компонент такой у андеанцев в слюне! И какого черта ты позволил ему укусить себя? — обвинительно спросил врач.

— Змей, — хмуро потребовал я, — накрой меня хотя бы простыней. И учти, что нам любые сведения об инопланетянах жизненно необходимы. Так, что, пожалуйста.

Девушки дружно прыснули, отреагировав на первые мои слова.

— Что-то не так? — под моим ледяным взглядом дурацкие улыбки ушли с их лиц. Как никак я капитан.

Змей распечатал пакет со стерильной простыней, проворчал:

— Еще тратить на тебя материалы…

— Так что дало сканирование? Не зря же я валялся голым полчаса.

— Не зря, — подтвердил Змей, — я зашил тебе порезы на ногах, вытащив из них крошево стекла. Этого мало?

— Мог бы накрыть меня раньше, — немного обиделся я.

— Попросил бы раньше, — равнодушно отозвался Змей. — Думаешь, они мужчин голых не видели? Да они их в институте столько насмотрелись и напрепарировались, что уже не интересно.

— Как в тебе уживается цинизм и жизнерадостность? — спросил я с любопытством, приподнимаясь на локте.

— Я просто умею получать удовольствие от всего, что меня окружает. Даже от профессии, — он взмахнул в воздухе скальпелем.

— Убери это, — предупредил я.

Змей отложил в сторону колюще-режущее, и бесцеремонно ухватив меня за руку, стал разглядывать разбитые костяшки и порез на ладони.

— Я вот чего думаю, — врач отпустил мою руку и отошел в сторону, откупорил какую-то большую банку темного пластика, смочил ее желтоватым содержимым кусок ваты и снова взялся за мою руку, обрабатывая кровавые ссадины. — Может, включить системы восстановления?

В ноздри ударил сильный запах антисептика, руку защипало, и я дернул ею, высвобождаясь из цепких пальцев врача.

— Есть угроза жизни? — спросил я, напоминая врачу корабельные правила.

— Сам что ли не чувствуешь? — возмущенно отозвался Змей.

— Тогда о каких системах восстановления идет речь? Она же сжирает треть энергозапаса корабля, а мы стоим бок о бок с боевым линкором!