Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Сами увидите. По левому борту начинаются холмы, туда лучше не суйтесь ни при каких обстоятельствах, не выживете. А вот на равнине дальше есть Разлом. Вы найдете местных там…

Я снова прильнул к иллюминатору, но зрение оказалось слишком слабым — я ничего не видел. Что ж, осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

— Сделайте запрос на мой корабль, боюсь, как бы по челноку не пальнули от неожиданности.

— Уже, Антон, мы же все понимаем, — «усмехнулся толстяк». -Все уже оповещены и ждут с нетерпением!

Мы сели в небольшом отдалении от крейсера. Я уже несколько минут топтался у шлюза, пригибая в низком проходе голову, и, как только челнок заглушил двигатели, распахнул люк и выпрыгнул в снег, не дожидаясь, когда выдвинется трап. Пролетев четыре метра, я ухнул.

Я уже видел его в отдалении, и не смог сдержать ребяческого порыва: не дожидаясь, когда опустят лестницу, спрыгнул в снег метров с четырех. Сугроб оказался не так уж и мягок, я слегка ушибся о его ставшую неприветливо-жесткой поверхность, выкарабкался и, проваливаясь почти по пояс, где на четвереньках, где распрямляясь, бросился к своему кораблю, из которого на встречу мне уже бежали друзья. Это было восхитительно — словно я вернулся домой. Я думать забыл о лернийцах, попав в крепкие руки Змея. Дядька обхватил меня и поднял, кто-то еще подскочил с боку и мы упали в снег, потому что устоять были не в силах. Денис схватил меня за ноги и выдернул из-под Стаса, но лишь для того, чтобы начать трепать меня по голове, сплошь усыпанной снегом. Этот снег, он был везде: в брюках, в ботинках, он таял за шиворотом и стекал холодными струйками по спине, но никто этого не замечал. Все обезумели. Меня окружили и повели к кораблю, и я чувствовал нетерпение огромной черной птицы. С болью я отметил бугристые мутно-серые шрамы на его некогда ровной и непроницаемо-черной поверхности — следы столкновения со снарядами Ванессы Вени.

Мари и Лора прижимались ко мне, словно были моими возлюбленными, целовали в шею и щеки, не в силах сдержаться от слез; мужчины, хоть и старались вести себя сдержаннее, но не упускали возможности похлопать меня по плечам и спине.

Уже подойдя к Ворону, я замер: на трапе, у самого люка сидел и задумчиво курил… Рик Ирин. Рядом с ним неподвижно застыл лерниец с бледным, каким-то сероватым лицом. У него не хватало одной руки, и это увечье делало лорнийца уродливо-кособоким.

Как же изменился мой пилот! Когда я посмотрел на него, Рик тут же ответил мне долгим и тяжелым взглядом. Я видел перед собой человека, который повидал за считанные десятки дней куда больше, чем я; который понял гораздо больше, чем я; который не просто выжил, но смог сделать выбор. Я никогда особенно не выделял его, и не считал очень уж умным. Что и говорить, я считал самым умным Родеррика Стерта, ну и Стас всегда в моих глазах был необычайно разумным моим родственником. А теперь я понял, что ошибался, смотря поверхностно. Я судил человека за то, что он был скромен и молчалив, я считал его ограниченным, потому что он никогда не лез не в свое дело.

— Я очень рад, — сказал я громко. — Видеть вас для меня настоящее счастье!

— Он стал таким странным, — шепнула мне на ухо Мари жалобно, оттаскивая в сторону, когда все немного остыли. — Он мне так нравился, тихоня. А теперь ему все равно. Прости, что все это тебе говорю, ты только вернулся и тебе, наверное, совсем не до этого…

Когда мы узнали о его смерти, — подумал я, глядя в полные безысходности глаза девушки, — всем нам было не до плача, потому что нас всех могла постигнуть подобная участь. А потом? Знал ли я об их связи? Хотел ли я о ней знать? А ведь капитан должен знать все. Обо всех. Это залог успеха. Я должен быть им отцом и священником, лучшим другом и личным психологом. Справлялся ли я со своими обязанностями? Нет.

— Я поговорю с ним, Мари.

— Он хочет улететь с этим лернийцем, я боюсь, они улетят сейчас! — сказала Мари с плохо скрываемым отчаянием. — Нет шансов, я говорила с ним.

— Послушай, девочка, ты любишь его? — спросил я с нажимом.

— Да, — растерялась она.

— И даже таким?

— Мы с этим справимся, я понимаю, ему пришлось тяжело. Даже представить не могу, что он пережил!

— Мари, детка, он принадлежит всем нам, — меня снова окружили ребята. — Кеп, что случилось на Парлаке?

Расталкивая всех, вернулся Змей, провожавший паломника до корабля Лерна и организовавший переправку Грога на борт. Оттеснив Рика в сторону, он цепко взял меня под локоть.

— А ну-ка, Мари, капитана в медотсек, наверняка опять ранен, а ну все вон пошли!

Но Змея никто не слушал, каждый хотел подержаться за меня, удостовериться, что я жив и на самом деле вернулся к ним. Это было так приятно, но немного назойливо. Змей понял, что ничего не измениться, пока все не удовлетворят свое любопытство, и воспользовался последним своим тайным оружием.