Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Все хотел спросить, — глядя на журналиста, спросил я. — Разрешишь нескромный вопрос?

— Валяй, — титрин беспечно лакал кофе.

— Какой ты на самом деле? Я вроде слышал, вы — разумные черви, но это что-то не вяжется с моим пониманием физики материи и пространства.

— А, ты об этом? — титрин поднял голову. — О том, как я ловко прячусь?

— Ну, и об этом.

— Я — клетка, — отозвался кот, задумчиво облизываясь. — Простая клеточная структура. Чтобы менять обличие я заставляю одни клетки отмирать, выращиваю иные, задавая им нужные мне параметры.

— Но это же… — я осекся.

— Больно? — договорил за меня Титрин. — Да, не буду отпираться. Как отрубить палец или оторвать ухо. Я пускаю по клеткам импульсы и мгновенно разрушаю их до атомарных структур, из которых выстраиваю новые. Так я управляю своим размером, весом, формой, цветом. Я могу враз уничтожить все чувствительные центры, кроме одного — того, который является мной, с которого начинаюсь я. Понимаю, тебе сложно понять, но мы, титрины, привыкли так жить. Для нас боль, это неотъемлемая часть существования и, готов поспорить, она доставляет нам куда меньше хлопот, чем вам необходимость ежедневно бриться или подрезать отросшие ногти.

Разные миры порождают разные структуры, Доров. Они живут по-разному, они мыслят по-разному, они чувствуют совсем не так, как ты и у них совсем иные цели, идеалы, законы. Знаешь, почему ты так и не смог понять андеанцев, которые хотели скушать население твоей любимой голубой планеты? Потому что ты примерял к ним свою логику, Доров. Ты считал, что все должны жить так, как вы, по закону разума. Если съешь все сразу, ничего не останется. Если съешь долю, которая не повредит дальнейшему размножению, питаться можно будет долго. Это твоя математика, андеанцы ее не знают.

— Как цивилизация может ею пренебрегать? Это же путь деградации и самоуничтожения. Отсутствие развития… — возмутился я. Определенно, у меня в голове слова титрина не вязались с осознанием Вселенной.

— И, тем не менее, андеанцы летают на корабле такого класса, который уничтожить сможет разве что объединенный флот Союза, — отозвался журналист.

— Но это же все была фикция! Только сценарий, написанный сумасшедшим землянином, купившимся на обещанные деньги!

— А кто тебе сказал, что это так? — удивился журналист. — Андеанцы — старый народец, в их истории много нехороших моментов, и все они очень похожи на то, о чем писал твой соотечественник. Потому их и выбрали для Пьесы. В галактическом Сообществе уже давно бытует правило о реалистичности. Если ты не можешь сделать сюжет реалистичным, даже не лезь. До тех пор, пока Союз не взял андеанцев в жесткие рамки и не придумал для них пищевых симуляторов, они и вправду кочевали на своих гиганских кораблях с планеты на планету, как саранча выедая все, что можно съесть. И никакой деградации в их развитии не наблюдалось, наоборот, их космические, биологически и военные разработки шли семимильными шагами. Потому что они не утруждали себя рамками и пищевым производством. Они прилетали и брали то, что не способно за себя постоять, и совершенствовали свое оружие, чтобы ничто не смогло им помешать. А когда им предложили повторить опыт, указав на отсталую планету Земля, могли ли они отказать себе в удовольствии тряхнуть стариной? Вряд ли.

— Черт, — только и сказал я.

— Ты не очень то любопытен, Доров, — титрин внимательно наблюдал за изменением чувств на моей физиономии. — Если бы мне пришлось пройти через то, через что прошел ты, я бы попытался узнать все о своих прошлых врагах.

— Я был уверен, что этот кошмар для меня закончился, — отрезал я. — И что он был полной инсценировкой! Мне не хотелось даже вспоминать об этом. Узнав о том, кто написал Вселенскую Пьесу, я чуть было не убил этого гада. Сидел напротив него, вот как ты сейчас, разговаривал с ним, прикинулся журналистом (что может быть проще?), и был готов отомстить, но сдержался. Потому что мстить надо расчетливо и веско, мордобой или убийство не всегда дают удовлетворение.

— Ну да, — титрин задумчиво покивал. — Итак, повторим?

Я согласно кивнул.

— Ваша с Тверским задача изобразить драку и попасть в лазарет. В крайнем прыжке к Ротосу ты должен отключить систему внешней безопасности. Это позволит моей яхте нагнать вас и пристыковаться. Из прыжка вы выйдете с прилипшей к обшивке у технического люка слева от рубки яхтой. Внутри нее будут документы на троих и лицензия на торговлю редким биоматериалом. Документы будут на тебя, Тверского и его жену. Три мужика слишком бросятся в глаза, потому никакие возражения не принимаются. С тобой полетит Дорова. К тому же, если все пройдет успешно, это, возможно, будет самое безопасное задание из всех. Я уверен, ты не намерен рисковать женщиной, какие бы счеты с ней у тебя не остались.