Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Сегодня в больнице Кортни, ей разглаживают последние последствия повреждений лица. Я встретил ее в коридоре совсем недавно.

Я даже привстал, забыв о боли в боку:

— Котик, мне надо с ней поговорить, поможешь?

— Помогу, — согласился титрин, — знал, что для тебя это будет важно. Сейчас отлучусь и вернусь…

Я сидел на кровати как на иголках, крутил стакан, делал глоток, но не чувствуя вкуса воды, снова опускал его на край простыни. Когда титрин мягко скользнул внутрь палаты, чуть не выкрикнул вопрос.

— Сейчас придет, — опередив меня на долю секунды, сказал кот. — С нею уже заканчивают медики. Я, наверное, не буду вас стеснять…

— Уйдешь? — с тихой надеждой спросил я.

Кот молча смотрел на меня, потом скользнул под кровать. Понятно, не уйдет, просто не будет мешать. Хотя, какая разница, пусть слушает, сам еще не знаю, что тут произойдет. Когда дело дойдет до раскрытия моих тайн, могу и завернуть эту, если окажется что-то…

Дверь с тихим шорохом отъехала в сторону, вошла Кортни. Все такая же — улыбчивая, глядящая на меня из-под озорной рыжей челки. Никаких следов травм или повреждений.

— Антон, уже лучше? — она замялась на пороге, потом решительно прошла и села на край кровати у меня в ногах. — Я бы и так зашла тебя проведать, зря ты титрина посылал.

— Боялся, у тебя дела, — как-то странно отозвался я. Сам не понимал, что происходит.

— Нет, я же знаю, что нам надо поговорить. Ты ведь этого хотел?

— Да, я вот тут сказать хотел…

— Да погоди ты, — легко отмахнулась она. — Вы ведь мужчины все понимаете не так. Я расскажу, хотя боюсь, мои слова доставят тебе немало хлопот. Я же вижу, как ты разрываешься между чувствами и долгом.

— Умная ты какая, — проворчал я.

Она поджала губы, тряхнула челкой:

— Что между нами было, ты понимаешь?

Глупый какой-то вопрос, близость, что же еще? Она не стала ждать ответа от меня, продолжала:

— Там, на Эвересте мы все шли к смерти. Кох, такой уверенный, отдающий команды, враз исчез, и все сломалось. Вокруг лишь трупы и тут ты, властный, уверенный. Около тебя — словно за стеной китайской, можно не бояться ни ветра, ни бурь. Женщина тянется к силе неосознанно, это заложено у нас в генах. Когда я пришла к тебе тогда, ничего не хотела, понимаешь? Только восхищаться твоей силой, затаив дыхание.

Между нами нет ничего того, о чем ты думаешь. Мы — команда, невольно прикипевшая друг к другу. У меня ведь на земле есть человек, которого я очень люблю. Но там, в космосе, все по-другому! Чувства уступают желанию ощутить под пальцами что-то настоящее. Не знаю, что будет, когда я расскажу ему. Поймет ли он? Да, не перебивай, — она взмахнула рукой. — Я такая же как ты, честная. Прямая. Не буду скрывать ничего. Потому что хочу быть самой собой, а не лживой тварью.

Я и к Натали пошла по этому. Хотела спросить, не возмущу ли ее, если буду… ну, увиваться за тобой. Глупо это было, теперь уж понимаю, но не могла я ведь знать, что у вас там на самом деле. Ты смотрел на нее волком, не разговаривал.

А Натали губы поджала и вдруг говорит: «У меня от него ребенок».

Я ведь тоже знала все это время правду, потому даже близко старалась к тебе не подходить. Не смогла ответить, когда Ната спросила, было ли что-то между нами. Я ведь все сразу поняла, зачем она скрывала, почему все так сложилось.

Да не нужен ты мне был!

Я так оскорблено на нее посмотрел, что девушка осеклась.

— Ты не понял, — пошла она на попятную. — Ты для меня стал словно кумиром, я тебя не знала, но одно твое прикосновение прогоняло страх и давало возможность бороться дальше! Я же с самого начала понимала, что ничего между нами быть не может, но сама обманула себя, придя к тебе в каюту.

— Зачем ты все это сейчас говоришь?

— Потому что прощаюсь, Антон, — она положила руку мне на ногу, ниже колена. — Я улетаю и вряд ли мы когда-то увидимся. Не вспоминай меня, Доров, ни к чему это. На мой запрос с Земли ответили положительно, да и Порси просится, у него мать заболела. Пока Шквал будут чинить, пройдет не одна неделя, а я больше не могу, не хочу так — вдали от тех, кто живет в моем сердце. Ты понял меня, не вспоминай?

— Одни велят мне запомнить, другие не вспоминать, — проговорил я глухо, усмиряя сердце. Теперь я ощущал пустоту, такую же, как тогда, когда Рик шагнул в провал и исчез. Рыжая девчонка была права: в космосе нас связывали не чувства, а некие силы, давящие снаружи. Та самая душа бездны, о которой говорил титрин. Мы были чужды космосу и самими дорогими для нас людьми становились те, кто был рядом. Мы ненавидели их, мы уставали от их присутствия, но ничего иного у нас не было. Это те, кто защищал нас, кто слушал, улыбался нам.

Кортни встала.

— Девчонка, какая же ты еще девчонка, Кортни, — я смотрел на нее в упор с восхищением. — Ты прошла в космос потому, что рядом был я, но ведь цель у тебя была другая!