Вселенский неудачник

До Ригеля осталось лететь около двух суток; газовая туманность становится все более разреженной. Завтра к вечеру я смогу уже дать лазерограмму в ригелианский космопорт: попрошу одну машину из психушки для ирландца и, возможно, еще одну… для себя самого.

11 сентября. Сегодня ночью я долго не мог уснуть — вначале Патрик Кариган торчал посреди каюты, точно статуя командора, действуя мне на нервы; затем зашумела вода в раковине, скрипнул стул, мигнула и сразу погасла лампа. Я даже не оглянулся, привыкнув уже к обитавшему у меня в каюте неуловимому и незримому духу.

Незаметно настроив себя на философский лад, я стал размышлять, как относительно понятие времени и как по-разному течет оно для меня и для ирландца. Взяв это в качестве исходного постулата, возможно теоретически предположить во Вселенной существование миров ускоренных, где вся эволюция от динозавров до человека разумного проносится всего за несколько месяцев, и миров замедленных, в которых на то только, чтобы какой-нибудь абориген почесал пупок, уходит сто тысяч лет.

Я думал об этом и медленно погружался в сон, пока внезапное озарение не заставило меня подскочить на кровати. Я кинулся к видеокамере, установленной в углу каюты и служившей Мозгу внутренним «глазом». Вытащив из нее кассету, я вставил ее в магнитофон, прокрутил на несколько минут назад и стал отсматривать в замедленном режиме. Но, увы, я не увидел ничего нового — только себя, валявшегося на кровати, и застывшего столбом ирландца. Вначале я озадачился, а потом вернулся к видеокамере и настроил ее на режим ускоренной съемки — примерно двести кадров в секунду вместо прежних двадцати четырех.

Проснимав таким образом около четверти часа, я вновь вставил кассету в магнитофон и включил ее на замедленное воспроизведение. Включил и глазам своим не поверил: между мной и ирландцем был кто-то третий! Одетый в скафандр мужчина целеустремленно шагал в направлении иллюминатора. Его контуры были нечеткими: очевидно, он двигался слишком быстро даже для нового режима съемки.

Чтобы разглядеть его, пришлось нажать «стоп-кадр». Хотя изображение было смазанным, я заметил, что у призрака желтоватый цвет лица и узкий разрез глаз. Сразу вспомнилось, что в журнале вместе с Патриком Кариганом упоминался и другой член экипажа — Акиро Магинава, японец, которого я считал погибшим и который, как теперь мне было ясно, на самом деле благополучно процветал в моей ракете. Вот чем объяснялись многочисленные несообразности последних дней, которые я, не разобравшись, сваливал на бедного, ни в чем не повинного ирландца!

Я неважно знаю физику, но полагаю, что электронный поток частиц, выброшенный ядром туманности Ориона, ускорил деятельность клеток Акиро Магинавы. В результате ж не мог воспринимать его сетчаткой глаза, а лишь с помощью видеокамеры.

Его же ирландский компаньон в момент облучения не был защищен скафандром, как японец, и, получив впятеро большую дозу, замедлился настолько, что вполне мог устроиться работать статуей в музее. К тому же поток частиц застиг Патрика Каригана во сне, и, проснувшись на пятый день, он не понимал, где находится и куда подевался его собственный корабль. Ни меня, ни японца он из-за своей медлительности не замечал и потому считал, что в ракете один…

* * *

На следующий день к вечеру звездолет благополучно достиг Ригеля. Там я поручил ирландца врачам и вскоре, справившись о его здоровье, узнал, что оно совершенно пришло в норму. К сожалению, мне нужно было срочно улетать, так что больше мы с ним не увиделись.

Акиро же Магинава куда-то исчез, и его поиски на моем корабле не принесли результатов. Возможно, он выскочил из ракеты, как только я открыл люк, и убежал, никем не замеченный. Возможно и другое: его ускоренные клетки так и не смогли остановиться и разогнались настолько, что несколько недель растянулись для него в целую жизнь, полную радостей и тревог, — жизнь человека, переселившегося в микровремя. Во всяком случае, судя по тому, как бойко поедалась манная каша и плескалась вода в моей ванне, он находил в своем положении массу преимуществ и не унывал.

Да и разве может уныние — это свойство пресыщенных — быть знакомо человеку, который так по-свински поступал с чужой ветчиной, а чтобы свалить с себя вину, надел на ирландца мои носки?

ОТ ИЗДАТЕЛЕЙ (Вместо послесловия)