Вселенский неудачник

Все померкло перед глазами, и вновь я пришел в себя уже в своей ракете. Мерно гудел двигатель, Мозг вполголоса недовольно что-то бормотал. В каюте веяло тишиной и покоем. О межгалактическом омуте не было ни слуху ни духу — вероятно, он, как и обещал Господь, захлопнулся еще до нашего появления в этом секторе.

Случайно бросив взгляд на навигационной компас, я увидел на нем координаты Земли, от которой мы были совсем близко — всего в каких-нибудь двух часах полета. Испытав внезапный ужас, я кинулся к рулю и, переложив штурвал так резко, что с полок посыпалась посуда, поспешно развернул ракету носом в дальний космос. Мозг разворчался, что мне не мешает провериться у психиатра, но я не слышал его слов, чувствуя, что боюсь даже протянуть руку и отключить ему звук, потому что для этого нужно совершить действие, а кто знает, к чему оно приведет?

Я выхлестал два стакана самогона из подаренной Ю-ла-у бутыли, лег на кровать и уставился в потолок. Как смотреть в глаза людям, зная, что ты трижды становился той роковой соломинкой, которая ломала хребет земной истории? Алкоголь медленно растекался по моему телу, затуманивая сознание, пока не отключил его окончательно.

Как часто повторял мой мудрый дед Геннадий, спирт очищает клетки мозга от лишней информации. Сомневаюсь, что дед в старости страдал от избытка информации вообще и лишней информации в частности, но в жизни мне не раз предоставлялась возможность убедиться в верности его наблюдения.

Когда на другой день я протрезвел, чувствуя себя так скверно, словно в желудке побывала на постое целая дивизия, то не был уже уверен, произошло ли все описанное в этом воспоминании на самом деле, или так проявилось воздействие паров эфира, которым я надышался, когда испортился молекуляризатор…

ВОСПОМИНАНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ

Как-то, пролетая через Большое Магелланово Облако, я стоял у иллюминатора, поэтически любовался россыпью созвездий и размышлял о том, какую таблетку принять от несварения желудка. Внезапно одна из трех расположенных неподалеку звезд ярко вспыхнула и взорвалась, сбросив газовую оболочку. Думаю, старушонка давно дожидалась хоть какого-нибудь зрителя, чтобы покончить с собой, и была счастлива обнаружить его в моем лице.

Это зрелище, когда казавшаяся вполне благополучной звезда вдруг разлетается в клочья, явно противопоказано впечатлительным, ранимым людям с неуравновешенной психикой, к которым я себя, к счастью, не отношу. В ослепительной вспышке большая часть объекта расплавилась в термоядерной реакции, остаток коллапсировал в сверхплотную нейтронную звезду, а сброшенное вещество, получившее чудовищное ускорение, стало разлетаться во все стороны с колоссальной скоростью.

Несколько секунд я простоял истуканом, затем с громким воплем повис на рулях, и мой «Блин» стремительно помчался прочь, преследуемый по пятам раскаленным газом, облако которого затмило иллюминаторы.

Расстояние между нами все сокращалось, и смертоносный поток почти окутал мою ракету, но тут я бульдожьей хваткой повис на форсаже. Двигатель, к счастью, усовершенствованный некогда ленивым инопланетянином Эром и с тех пор серьезно не ломавшийся, взревел на полную мощь, и корабль оставил далеко позади кипящий шлейф сверхновой.

Попытавшись включить компьютер, чтобы вернуться на прежний курс, я обнаружил, что на «Блине» полетели все навигационные приборы, весьма чувствительные к яркости, а Мозг, схватив изрядную дозу гамма— и рентгеновского излучения, перегрелся, впал в полную прострацию, на вопросы не отвечал и лишь изредка принимался бормотать рубаи Омара Хайяма, причем словно нарочно выбирал из них наиболее сомнительные в отношении нравственности.

Отключив этому развратнику звук, я плюхнулся в кресло и задумался. Положение представлялось весьма незавидным. Хотя двигатель, рули и все основные механизмы ракеты работали, без навигационных приборов невозможно было произвести ни один из расчетов, а прокладывание курса, даже посчитай я его без компьютера, в столбик, превратится теперь в гадание на кофейной гуще. Мне оставалось, ориентируясь на знакомые кучки звезд, показывать самому себе пальцем в иллюминатор, куда лететь.

Этим я вскоре и занялся. Поначалу дело пошло бойко, но я забыл элементарную истину — из космоса, где угол наблюдения совсем другой, скопления созвездий выглядят иначе, чем с Земли. Это привело к тому, что я спутал Крабовидную туманность с Малым Псом, а Волопаса — с Цефеем и, упорствуя в своей ошибке, вскоре оказался в такой звездной глухомани, куда даже метеориты предпочитали лишний раз не залетать.