Вселенское эхо разбитого кувшина

– Примерно тысячу лет назад я установил в этой галактике свой порядок. Ложь, предательство, страх, мучения и страдания охватили все планеты. Люди пристрастились к наркотикам, разврату и алчности, что позволяет легко управлять этим огромным и мерзким миром. Однако, почти пятьсот лет назад в галактике появился Унги, учитель Ордена Рыцарей Сломанного Меча. Сломеры или сломерунги, как они себя называют. Рыцари тщательно скрывают его место пребывания. Я, даже, не знаю, кто он и как выглядит. Сломеры вооружены странными ленточными или пружинными мечами, способными изменять свою форму и характеристики. Это монолента: шириной около дюйма, толщиной в один атом, закрученная в конические кольца пружины. Длина ленты от пяти до десяти метров – по желанию владельца меча. Вариантов раскрытия этой пружины огромное множество: палка; дубинка; лёгкая булава; хлыст; аркан; меч или кинжал различной конфигурации, от безопасного, но способного захватить любое режущее оружие между витками пружины и отразить луч лазера, до обоюдоострой спирали пружины, способной рассекать бетон и железо, словно масло. Одним словом – это страшное оружие, в умелых руках.

– Прости, Повелитель, разве невозможно захватить это чудо в бою, чтобы использовать его против самих сломеров.

В запале разговора Повелитель не проявил агрессии к человеку, нарушившему его запрет, а продолжил свой рассказ, с учётом заданного вопроса.

– Проблема в том, что каждый ленточный меч – это строго индивидуальное оружие, настроенное на ритмы головного мозга конкретного сломера. Отбирая учеников или сломеров, Унги проводит с каждым из них индивидуальную эмоциональную и психологическую подготовку, постепенно настраивая ленточный меч ученика на волновые частоты его головного мозга. К концу обучения молодой сломер полностью овладевает своим мечом. Понимаешь, Джонсон… – к удивлению Лестригона, Повелитель обращался к нему, используя тайное, земное имя. – Их ленточные мечи управляются мыслью или голосом. После психотренинга этого самого Унги я не могу пробить их защиту, чтобы применить к ним внушение. Нам удавалось и не один раз раздобыть ленточный меч, павшего в бою сломера, но для нас это только рукоять меча. Даже я не могу привести его в боевое положение – частоты головного мозга так же индивидуальны, как отпечатки пальцев. Удивительно, но сломерунги или рыцари-мастера, без особых проблем активизируют мечи учеников-сломеров. Я не знаю, как им это удаётся. Впрочем, несколько раз мне удалось сломать защиту мозга пленённых сломеров, но и в их памяти я не нашёл следов контактов с этим таинственным учителем Унги. Эта информация тщательно стёрта в их сознании. Теперь о главном. Тебе предстоит придумать и осуществить план избавления не только от этого Ордена Рыцарей Сломанного Меча, но и отыскать самого Унги, чтобы покончить с ним.

– Слушаюсь, Мой Повелитель.

– Мало слушаться, надо ещё выполнить поручение, только тогда тебя ждёт вечность. Впрочем, тебя она ждёт в любом случае… – Лестригон понял смысл иронии. – Впрочем, у тебя есть выбор: вечная жизнь Лестригоном целой галактики или… или моё копьё покажется тебе безобидной занозой в сравнении с теми муками, которые я тебе приготовлю!..

Глава 17 Шляпниковы – это достойно!

– Тоска…скукотища…

Шляпников старший в своём рабочем кабинете крутился с боку на бок на диване, обитом чёрной кожей, вертя и периодически взбивая подушку, которая больше мешала его голове, чем помогала в отдыхе. Время от времени он покидал своё ложе, мгновенно вскакивая и старательно усаживаясь в своё любимое кресло за рабочим столом.

После того, как тело профессора успокаивалось в кресле в достаточно комфортном положении, он приступал к наведению творческого порядка на рабочем столе. Выглядело это следующим образом. Он сгребал всё в общую кучу, после чего, начинал методично точно раскладывать её содержимое на отведённые им места: листы бумаги, ручку, карандаш, линейку, перекидной календарь и другие мелкие, но очень важные для “умственного озарения” вещицы, например, корзину для мусора или пузырёк с валидолом.

После достижения идеальной расстановки рабочих атрибутов он долго и молча сидел перед всем этим с умным, даже глубокомысленным видом. Несколько минут творческой бездеятельности и отрешённого созерцания стола переходили в стадию активного созидания. Идиш брал чистый лист, карандаш, с силой давил им на белоснежное полотнище для изложения гениальных идей, в очередной попытке начать новую рукопись.

Грифель карандаша всякий раз ломался от сильной руки Шляпникова и его душевного раздражения, а проткнутый лист превращался профессором в комок и летел в корзину для мусора. Как бы это не выглядело странно, но после подобного, почти ритуального действа Идиш мгновенно успокаивался. После чего, невозмутимо брал нож, так как терпеть не мог пользоваться “бабскими” точилками и начинал добросовестно, терпеливо и аккуратно затачивать сломанный инструмент для изложения мыслей на бумаге.