Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями

После обеда информационная картина совсем успокоилась, и я решил сходить на пару избирательных участков. Сначала зашел в школу, где накануне видел вывеску с предвыборными объявлениями. Никаких очередей: всего несколько избирателей и примерно столько же членов избирательной комиссии. Я показал пресс-карту, сказал, что хочу пофотографировать. На лице мужчины лет сорока за столиком тут же отразилось беспокойство. Он отошел посоветоваться с коллегами, потом вернулся и вежливо сказал:

— Может, не надо снимать сейчас? Если бы вы утром пришли, тут были бы очереди, много людей. А сейчас нет никого, зачем снимать?

Местный член избиркома явно опасался показывать не очень презентабельную картинку — и я решил пойти навстречу, тем более что бильд-редакторы ТАСС вряд ли бы взяли на сайт фото пустого участка. В чем смысл показывать непонятное полупустое помещение, где даже не поймешь, что происходит? Я отправился на другой участок в поисках более впечатляющих видов, там тоже встретил максимум парочку избирателей, и мне сказали уже категорично: никакой съемки!

Затем я прошелся по улочкам в районе Ванака уже просто для того, чтобы проверить, везде ли у избирательных урн настолько безлюдно. Какой-то относительный ажиотаж был обнаружен только на участке в большой мечети в районе улицы Шейх Бахаи. Там я, уже никого не спрашивая, сделал пару снимков на телефон.

Вернулся домой я уже ближе к шести вечера, когда участки должны были завершать работу. Но тут власти страны объявили, что продлили голосование — очевидно, показатели явки вышли совсем непрезентабельными. Затем они это сделали еще раз, а затем еще, и в итоге перестали принимать голоса только в полночь. Вероятно, эта мера позволила большему числу людей проголосовать, но радикально ситуацию не спасла. Через день объявили, что в выборах приняли участие 42,5% избирателей — самый низкий показатель за всю историю. Безальтернативность выборов, население в апатии — что-то мне это все напоминало.

Президент без конкурентов

Июнь 2021 года

Прошло почти полтора года, и за парламентскими выборами пора было освещать президентские. За несколько дней до события в вотсапп-группе для иностранных журналистов предложили отправить заявку, чтобы сфотографировать, как будет голосовать Эбрахим Раиси. На тот момент уже не было сомнений, что именно он станет новым президентом Ирана.

Единственным соперником от реформистов, которого допустили к выборам, стал бывший глава Центробанка Абдольнасер Хеммати. Выдвинули его скорее для порядка; сам Хеммати даже не старался вести кампанию. Я посетил одно из его предвыборных мероприятий: он отвечал на вопросы журналистов в «актовом зале» экономического факультета Тегеранского университета. Выглядел Хеммати уставшим чиновником, которого против его воли заставили общаться с народом, говорил вяло и очень общо. Очередь дошла до меня, и я спросил его о перспективах отношений с Россией. Ответ вышел таким же безжизненным и пространным: мол, со всеми странами надо развивать отношения…

Любопытно, что даже такое сдержанное мероприятие не обошлось без провокации. Как только Хеммати заявил, что пресс-конференция окончена, в зале вскочил «возмущенный студент» и поставленным громким голосом толкнул агитационную речь. Он заявил, что это университет, а он, мол, студент, и ему не дали задать вопрос, когда он очень хотел. Сидевшая в зале молодежь из числа учащихся, которую сюда явно пригнали для массовки, тут же поползла на выход, перешептываясь: «опять какого-то басиджа[14] принесло…». В общем, консервативный лагерь не смущался добивать уже и без того на ладан дышащих реформистов.

В итоге я отправил заявку, чтобы посмотреть на Раиси на избирательном участке. Все шло в атмосфере типичной иранской неразберихи: место и время несколько раз переносили, в итоге мне пришлось вставать в четыре утра и ехать на другой конец города, чтобы попасть в мечеть Эршад в городе Рей (южный пригород Тегерана), где в итоге и должен был появиться Раиси, а потом ждать несколько часов. Фронтмен консерваторов спокойно проголосовал под камеры на пустом участке, показал свой фирменный жест с двумя широко раскрытыми ладонями, сказал несколько ритуальных фраз про выборы и удалился.

После этого я поехал на север Тегерана, где на улице Шариати в другой мечети должен был проголосовать Хеммати. Этот участок был «витринным»: в разных концах просторного помещения стояли представители различных этнических и религиозных меньшинств в национальных костюмах и куча журналистов, значительная часть из которых были иностранцами. Представители меньшинств не спешили уходить с участка после голосования и активно раздавали интервью о том, как счастливы голосовать на выборах в Исламской республике.