Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями

Явка и правда оказалась низкой — побит очередной антирекорд, всего 40%. Но в остальном все пошло совсем не по плану. Во-первых, во второй раз в истории Ирана потребовался второй тур (до этого так было только в 2005 году). При этом фаворит Галибаф в следующий раунд не прошел.

Перед вторым туром я открыл инстаграм и увидел, как Сетаре запиливает сторис с призывами прийти на второй тур и проголосовать за Пезашкиана. А потом она еще и выложила фото с участка, где, улыбаясь, показывала синий от чернил палец. В голове замелькали флешбеки из 2017 года…

Президентом стал Пезашкиан. Эра тотального доминирования консерваторов продлилась всего три года.

Передышка перед бурей

Президентские выборы лета 2024 года показали, что иранская система не утратила способность генерировать неожиданные результаты, и электоральный процесс в Исламской Республике все еще может быть захватывающим.

Общие причины происходящего можно просто объяснить почти мистической магией выборов. Очень часто наблюдатели при оценке электоральных процессов гонятся за понятиями «честные», «прозрачные», «свободные». Положа руку на сердце, можно сказать, что иранские выборы не отвечают ни одному из этих критериев. Однако есть еще один фактор, благодаря которому выборы становятся «настоящими» — конкуренция. Иногда ее одной достаточно, чтобы при малейших колебаниях результат мог оказаться неожиданным.

Впрочем, любая непредсказуемость может быть частично срежиссирована. С одной стороны, ключевым и объективным фактором провала консерваторов на выборах можно назвать внутренние разногласия в их лагере. Консервативный фронт не смог сформировать коалицию и выдвинуть общего кандидата. В итоге в первом туре голоса лоялистов разделились между Саидом Джалили и Мохаммадом-Багером Галибафом, которые получили 40% и 14,5% соответственно. Простая математика позволяет предположить, что, откажись один из них от участия в выборах в пользу другого, консерваторы могли бы победить в первом туре. Но этого не произошло.

Более того, перед вторым туром часть сторонников Галибафа, обидевшись на Джалили за нежелание идти на компромисс, призвали поддержать реформиста Пезашкиана. Сам по себе такой разлад показателен: в консервативном лагере кризис лидерства, единый фронт дробится на фрагменты, каждая фракция по-своему смотрит на идеалы Исламской Республики, а молодые консерваторы все чаще обвиняют опытных политиков в отступлении от идеалов революции. Конечно, верховный лидер Али Хаменеи наверняка мог пресечь распри и надавить на консерваторов, дабы привести их к общему знаменателю хотя бы на время выборов. Но он этого не сделал. Почему?

Скорее всего, иранского лидера в целом устраивала победа реформиста. Власти уже во время ожесточенных протестов весны 2022 года (подробнее о них в главе 13) начали прощупывать почву, чтобы вернуть реформистов в политическое поле, выйти из кризиса легитимности и вернуть людям веру в иранскую политическую систему[15]. Победа реформиста не выглядит полностью срежиссированной — все-таки это выбор, который сделали избиратели. Однако высшее руководство не стало препятствовать такому результату, хотя подходящих палок для электоральных колес у рахбара и его окружения, очевидно, хватает.

Иными словами, победа Пезашкиана во втором туре должна была вселить в сомневающихся веру в политический процесс в Исламской республике и стимулировать участие в выборах. Сказать, что задумка совсем не удалась, нельзя. Все-таки во втором туре явка подскочила на 9%, то есть внезапно замаячившая на горизонте интрига произвела впечатление на какую-то часть общества, в том числе и на мою знакомую Сетаре. Однако итоговые 49% — все-таки очень мало для Ирана, поэтому полностью политическую апатию на выборах 2024 года преодолеть не удалось.

В любом случае, возвращение интриги в иранскую политику дает повод предположить, что и предстоящий транзит власти пройдет не менее интересно. Главной точкой бифуркации остается смерть верховного лидера, которому на момент написания книги сильно за восемьдесят. После этого изменения станут неизбежными: Иран ждет и борьба за власть, и попытки реформировать систему, и много чего еще. Но какими будут эти перемены? Возможно движение и в сторону демократии, и в противоположном направлении. Не стоит забывать, что Исламская республика все эти годы обеспечивала легитимность не только за счет демократических процедур и выборов; не менее важную роль играла социальная политика. Новые люди во главе страны могут сделать ставку не на средний класс и либеральные преобразования, а на бедные слои и левый популизм. Во многом Иран уже шел по этому пути в прошлом.

Парадокс второй Социальное государство во имя угнетенных