Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями

В конце осени — начале зимы 2019 года в Иране начались масштабные протесты из-за повышения цен. Тогда на улицы вылились последствия одного из самых серьезных противоречий Исламской республики: между обещаниями властей всегда помогать народу с помощью субсидий и льготных цен и реальными экономическими возможностями страны. Государственная «благотворительность» за последние десятилетия стала восприниматься как должное, отказаться от нее не только непрестижно, но и опасно — и все же с каждым годом Ирану все труднее и труднее справляться с собственными социальными обязательствами. Из-за этого противоречия сотни иранцев, протестовавших против властей, погибли или попали в тюрьмы, но проблема остается нерешенной — и пока не выглядит разрешимой.

15 ноября 2019 года. Утро

— Вставай, ты слышал новости? — будит меня мой друг Шахин. Под конец рабочей недели я приехал к нему в гости, он живет на даче в пригороде Тегерана, в горах. — Они повысили цену на бензин! Грядет революция! — возбужденно говорит он, пока наливает чай. Хосров, еще один гость, многозначительно кивает.

— И сколько теперь стоит бензин? — спрашиваю я.

— Три тысячи туманов за литр.

Прикидываю в уме, сколько это по текущему курсу: получается 0,25 доллара или 15 рублей. В России за тот же объем пришлось бы отдать 43–45 рублей.

— Нет, ну ты понимаешь, что они сделали? В один момент повысили цену в три раза! — разъясняет Шахин.

Как звучат субсидии

Каждый вновь прибывший в Тегеран сразу слышит последствия местной социальной политики: они оглушают ревом множества мотоциклов. Из-за предельно низких цен на бензин «моторы», как называют мотоциклы на персидском, стали незаменимым транспортом для бедняков. Сами моторы в массе своей — старые модели, которые громко тарахтят и обильно загрязняют воздух, иранцы покупают их за 500–1000 долларов.

Социальная политика пронизывает повседневность сверху донизу. Рядовой иранец заправляет машину субсидированным бензином, платит по счетам за субсидированные электричество и воду, покупает хлеб из субсидированной муки. Разумеется, это сказывается на ценах: иностранцу в пересчете на доллары они могут показаться смешными, особенно если приехать в страну после очередной девальвации национальной валюты. В конце 2010-х и начале 2020-х в хорошем ресторане в столице можно было плотно поесть за 10–15 долларов, полтора часа поездки на такси из аэропорта до отеля обходились не дороже шести долларов. Но сами иранцы совсем не считают эти цены ­низкими, поскольку зарплаты у них тоже не самые высокие.

Субсидиями бонусы, которые гражданин получает от государства, не ограничиваются. Власти выделяют деньги для покрытия значительной части медицинских страховок, внедряют программы беспроцентного (или около того) кредитования для покупки жилья, продают отечественные автомобили по фиксированным ценам. Школьное образование бесплатно полностью, а высшее — примерно наполовину: в государственных вузах все студенты обучаются на бюджете. С момента Исламской революции 1979 года именно на социальную политику всегда приходится самая большая доля в расходах госбюджета — в среднем около 50%.

В Исламской республике людям помогают не только власти, но и другие институции, в первую очередь религиозные, начиная от мечетей и заканчивая огромными фондами (перс. «боньяд»). Благодаря собственным бюджетам, не облагаемым налогами, они ведут самостоятельную масштабную социальную игру. Формально боньяды — частные независимые организации, но на деле структуры полугосударственные: одни фонды близки КСИР, другие — религиозным деятелям или иным силам внутри системы Исламской республики.

Самая распространенная исламская социалка — раздавать бесплатную еду нуждающимся у мечети. Кроме того, одним из первых начинаний со стороны фондов стала выплата пенсий ветеранам ирано-иракской войны и пособий их семьям. Также боньяды дают работу миллионам людей, поскольку владеют серьезными компаниями в разных сферах: транспорте, металлургии и нефтехимической промышленности, строительстве, сельском хозяйстве, отельном бизнесе и так далее. Фонды обеспечивают страховки, выплату зарплат и пенсий. При этом приоритет при приеме на работу в компаниях, связанных с боньядами, зачастую отдают ветеранам военных действий и их родственникам или выходцам из других слоев населения, нуждающихся в поддержке. Наконец, есть совсем специфичные проявления социальной политики. Например, фонд «Боньяд-е мостазафан» (о нем подробнее ниже) периодически оплачивает долги заключенных, которые оказались за решеткой из-за невыплаченных кредитов.

Но иногда усилий и частных, и государственных благотворителей становится недостаточно — тут-то и начинаются проблемы.

15 ноября 2019 года. День

— Ты посмотри, как они это сделали. В пятницу утром, в единственный выходной, объявляют, что цены выросли в три раза! Пытаются привлечь меньше внимания. Но у них ничего не выйдет. Люди этого не потерпят, — рассуждает Шахин.