Всем по барабану!

Татьяна Луганцева Всем по барабану!

© Т. И. Луганцева, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Глава 1

Алексей Александрович Ерохин был человеком знаменитым. Такими же людьми с большой буквы были его отец, дед и прадед. То есть у них это было фамильное. Всю свою жизнь они, начиная еще с девятнадцатого века, посвящали науке, а именно математике. А их преданные супруги посвящали свою жизнь мужьям, занимая почетные вторые роли. Детей в сем научном роду никто не спрашивал, в какой профессии они видят себя в дальнейшем, чем хотят заниматься. В семье поклонялись только Ее Величеству Математике, и служить полагалось только математическим наукам. Например, Алексей Александрович не только являлся известным ученым, но еще и руководил кафедрой прикладной математики в одном из самых престижных вузов столицы, готовил будущие научные кадры.

Жена профессора Ерохина Клавдия Васильевна, что называется, держала дом. Целый день она крутилась по хозяйству с полной самоотдачей. Каждый день она готовила разнообразные блюда, ублажая любимого мужа. Трехкомнатная квартира блистала чистотой, и помещение находилось в идеальном порядке. Антиквариат, коего имелось предостаточно, старательно протирался от пыли, столовое серебро чистилось, а хрустальная люстра, особая гордость хозяйки, разбиралась и аккуратно мылась раз в три месяца, чтобы и дальше блестеть и привлекать восторженные взгляды гостей. Люстра эта была куплена хозяином квартиры в стародавние времена во время туристической поездки в Чехословакию.

Младший сын Ерохиных Витольд часто вспоминал картинку из своего детства. Он заходит в просторную кухню-столовую, где на большом круглом столе, стоящем по центру, домработница, молодая и веселая дивчина Вероника, моет в огромном тазу разобранную люстру – хрусталик за хрусталиком, подвесочку за подвесочкой. Пенный раствор блестит радужными пузырями, которые периодически отрываются от общей массы и красиво улетают в пространство, в раскрытое окно. А некоторые лопаются, и их брызги щекочут нос. Хрустальные детальки лежат везде – на полу, на полках кухонных шкафов, на подоконниках. Некоторые из них уже вымыты, другие еще нет, но все они переливаются, словно сказочные медузы, выловленные из фантастического моря. Солнечные лучи многократно отражаются в хрустальных подвесках и скачут солнечными зайчиками по стенам и потолку кухни, создавая ощущение еще большей нереальности происходящего. Столовая уже не была просто комнатой, где люди принимают пищу, превращалась в волшебную, радужную шкатулку. Витольд всегда появлялся в разгар захватывающего действия, садился на табуретку и мог наблюдать за ним часами.

Вероника улыбалась.

– Нравится?

– Очень!

– А вот твой брат никогда не восторгается. Наверное, ты очень тонко чувствуешь красоту.

– Это похоже на цирк, а я люблю цирк, – пояснял мальчик.

– Я тоже люблю цирк, – радовалась домработница.

Но жена академика прогоняла младшего сына тряпкой, прикрикивая:

– Хватит говорить всякую чушь! Слово «цирк» в нашем научном доме звучит как ругательство. Тебе, Витольд, пора бы уж заканчивать с созерцанием, самое время заняться математикой. А то я тебе устрою цирк! Бери пример со своего серьезного брата.

В семье Ерохиных росли два сына. Старший, Владислав, не доставлял родителям никаких проблем. Он был всегда собран и послушен, этакий отличник до мозга костей. Такой ребенок и должен расти в профессорской семье. Внешность у него тоже была соответствующая – худой, бледный, с длинными тонкими пальцами, нервным кончиком носа и в очках. Короче, «ботаник» по жизни, полностью ушедший в математику, как отец.

А вот Витольд, бывший на три года младше, вызывал у родителей серьезное беспокойство. Он с детства тянулся совершенно к другому. Его интересовали кино, театр, цирк, книги. Но самое страшное – Витольд был абсолютно равнодушен к математике. Ведь это просто катастрофа, что сын всемирно известного ученого не интересуется королевой наук! Как только ни пытались заставить его увлечься математикой и привить любовь к данному предмету… Родители не хотели понимать, что в результате настоящая катастрофа творилась именно в душе самого ребенка, для которого решение задач было сродни средневековым пыткам. Чтобы вытянуть Витольда на «отлично», с ним каждый день занимался репетитор, вдалбливая ему в голову всякие цифры и уравнения.

А мать все время кричала:

– Не смей позорить отца! Как ты можешь так легкомысленно относиться к делу его жизни?!

Витольду же было невдомек, чем он мог позорить отца, которого любил. О склонностях сына и о его способностях к языкам Клавдия Васильевна даже слышать не хотела, ведь установка в их семье была одна, причем не имевшая никакого отношения к литературе, истории, иностранным языкам.

Кроме того, по характеру Витольд был совсем не таким, как брат. Мальчик был упрям, дерзок, любил спорт, часто дрался, сбегал с уроков, за что попадал под «домашний арест». Да, да, его часто наказывали, но все это не приносило тех результатов, которых добивались родители.