Всем по барабану!

– Я хочу у тебя спросить, подонок! – вышел из укрытия Джон, который уже не мог сдерживаться.

– Джон? Дружище… Ты же не думаешь, что я сказал правду? Я вижу, что Элли не в себе, вот и поддерживаю беседу, чтобы потом вызвать психиатров, – быстро нашелся Теодор.

– Как ты мог? Столько лет рядом со мной… – недоумевал Джон. – Маньяк!

– Я был твоим ангелом-хранителем!

– Нет, ты разрушил мою жизнь. И меня самого, раз я не видел ничего этого. Ангелом-хранителем для меня выступила Элли, открыла мне глаза. А тебе место в тюрьме, где ты проведешь остаток своей никчемной жизни!

– Вы окружены! – раздался с улицы голос из полицейского громкоговорителя.

– И наш разговор записан! – постучала Элли себя по карману, где был спрятан диктофон.

А дальше… Тео, мгновенно сообразивший, что попался, выхватил пистолет. И тут же в помещение ворвались люди в масках, взяли его на мушку.

У Теодора была всего секунда, чтобы принять решение – быть застреленным или застрелиться самому, дабы не гнить в тюрьме до скончания века. Ведь у него еще было время для одного-единственного, последнего выстрела. Еще он мог застрелить Элли, которая докопалась до правды. Но он решил забрать то, что не должно было существовать без него. Теодор направил пистолет на Джона, нажал на спуск и был тут же застрелен полицейскими. Но он успел.

Оглохнув от выстрелов, Элина бросилась к лежащему на спине Джону, обхватила его голову руками. Выстрел пришелся ему в грудь.

– Нет! Нет! Не может быть! Джон! Боже! Только не это! Дорогой!

Джон закашлялся.

– Кхе-кхе… Ты как, Элли?

– Я – нормально. А ты не говори ничего! Молчи! Сейчас вызовем медиков… Только держись! – Она с ужасом смотрела на след от пули.

К ним уже подбежал Антонио.

– Медики уже едут! Хм! Крови нет…

– Со мной все хорошо. Подождите, дайте откашляться… – Джон привстал и достал из нагрудного кармана джинсовой куртки… деформированную урну.

Антонио с Элли, открыв рот, смотрели на нее.

– Вот это да!

– Я час назад отдал ее Джону, чтобы вернул синьоре Светлане, – сказал комиссар. – Как вещественное доказательство. Она нам больше не нужна.

– Три-ноль! – воскликнула Элли. – Тебя спас брат! Как я счастлива!

– Что с Тео? – спросил Джон.

– Убит, – лаконично ответил Антонио.

– Я до сих пор не верю…

– Теодор сам во всем признался. Он был уверен, что Элли пришла к нему одна, и не собирался отпускать ее живой, – пояснил Антонио. И обратился к Элине: – Мое почтение… Из вас бы получился прекрасный следователь.

– Спасибо. Но я не сразу догадалась, что во всем виноват Теодор.

– Мы вообще не догадывались…

– Я закурю? – спросил Джон.

– Кури. Кстати! Теодор выдал недавно загадочную фразу, на которую я обратила внимание. Он сказал, что ты очень много куришь, а легкие пока не пересаживают. Это наводило на мысль, что другие органы ты гробить можешь – их пересаживают, и «запасные» уже имеются.

Джон стянул через голову футболку и поморщился. В области грудины разливался большой кровоподтек.

– Элли, ты останешься? – спросил Джон. – Теперь-то все подозрения с твоей мамы сняты.

– Останусь… Как ты тут один? За тобой надо присматривать, – улыбнулась Элина. – Мы наконец-то похороним Владислава. И… может быть найдем твое сердце.

– Ты знаешь, выстрел Тео, похоже, запустил мне сердце, и я многие вещи вижу теперь иначе, – засмеялся Джон. – Железный Дровосек оказался не таким уж и железным. А сердце я ощутил благодаря тебе, любовь моя. Не зря я вернулся на Родину, мне без нее не жить…