Всем смертям назло

В обеденный перерыв 21 августа состоялось открытое партийное собрание. Военком лодки Николай Александрович Костылев зачитал приказ Ставки. Приказ напоминает о присяге, о долге советских воинов сражаться до последней возможности, до последней капли крови. Для себя подводники наши сделали вывод — работать еще самоотверженнее.

Конец августа. Советские корабли, базировавшиеся на Таллин, являвшийся в то время главной базой Балтийского флота, после упорной обороны покинули эстонскую столицу и под непрерывными ударами вражеской авиации перешли в Кронштадт. Это был поистине героический переход, позволивший, несмотря на тяжелые потери, сохранить костяк флота. Но флот вместе с Ленинградом оказался теперь тоже в огненном кольце. Фашистская авиация с ближних аэродромов начала бомбить Кронштадт, его рейды, причалы и форты.

Крепко запомнилась мне первая бомбежка. Я возвращался на лодку с плавучей мастерской, когда в небе над южным берегом залива засверкали яркие искорки, а ветер донес трескотню зениток. Бегу скорее на корабль. Мой помощник лейтенант М. С. Калинин уже объявил тревогу. С ходового мостика мы с ним настороженно всматриваемся туда, где стреляют береговые зенитные батареи ораниенбаумского пятачка. Вахтенный сигнальщик Ивлечев докладывает:

— На мачте штаба флота сигнал: «Два твердо»!

Это значит, самолеты противника в воздухе. По приказу Калинина артиллеристы зарядили единственную у нас зенитную носовую пушку. Слышим крик Ивлечева:

— «Юнкерсы»!.. Летят на Морской завод... Двадцать штук!..

Теперь и мы видим их. Рокот моторов переходит в рев.

— Огонь!

Мы не слышим выстрела нашей пушки — он тонет в грохоте орудий крейсеров и миноносцев. Сотни разрывов комками ваты повисают в небесной синеве. Но «юнкерсы» не сворачивают, летят и летят себе. Орудия кораблей и береговые зенитки бьют не смолкая. Их мощный огонь все же заставляет фашистских летчиков нарушить строй. Самолеты пикируют. С воем падают бомбы, оглушительно рвутся, вздымая столбы воды. Взрывы близко от нас. На мостик обрушиваются тонны воды и ила. Раскачивается под ногами палуба.

Снова и снова воют и рвутся бомбы. Но вот самолеты разрозненными группами удаляются на север. Их провожают огнем зенитные батареи кронштадтских фортов.

На здании штаба взвивается сигнал: «Отбой воздушной тревоги».

Отойдя от боевых постов, подводники высыпают на мокрую грязную палубу, с волнением смотрят на пострадавшие корабли, на пожары, вспыхнувшие в городе. Клубы дыма видны и над Ленинградом. Позже мы узнали, что это горели подожженные фашистскими бомбами Бадаевские склады, на которых хранились запасы продовольствия.

На острове Котлин в сентябре создалась тяжелая обстановка. Гитлеровцы предприняли решительную попытку уничтожить Балтийский флот. В конце сентября начались массированные налеты вражеской авиации на Кронштадт. Около четырехсот немецких самолетов наносили удары по кораблям нашего флота. Особенно трудным для балтийцев было 21 сентября. Сильно пострадал линейный корабль «Марат», получили повреждения и другие корабли. Но недешево обошлись налеты и фашистской авиации. В этот день в небе над Кронштадтом сбито 25 вражеских самолетов и много повреждено.

Стремясь облегчить положение своей 300-тысячной армии, застрявшей у стен Ленинграда, гитлеровское командование подбрасывало новые резервы.

Обстановка на Балтике все более осложняется. Оба берега Финского залива почти полностью в руках гитлеровцев. Нас мучит совесть: в такое тяжелое время отсиживаемся в тылу. Мои товарищи — однокашники по училищу — воюют, да еще как! Вон Сережа Осипов, с которым мы вместе кончали училище, — торпедные катера под его командованием атаковали отряд вражеских кораблей и потопили два тральщика, повредили миноносец. А мы? Главный старшина мотористов Лебедев с горечью говорит: «Прохлаждаемся!..»

Приехал из Ленинграда краснофлотец Голованов. Привез письмо от моей жены. Она должна была с детьми, матерью и бабушкой выехать из Ленинграда. Фашисты разбомбили железную дорогу, разрушили мост. Эшелоны с эвакуируемыми остались в городе.

Многие моряки с кораблей уходят на сухопутный фронт. Ушло несколько человек и от нас: Бурминский, Филиппенко, Утокин и другие. Но всем уходить нельзя. Надо готовить корабль к боям.

В октябре начались заморозки. Нам приказали перейти из Кронштадта в Ленинград, на Неву. Здесь вместе с другими подводными лодками нас застала зима. Лодки вмерзли в лед у борта плавучей базы «Полярная звезда».

Судостроительные заводы эвакуированы. В застывших цехах гулким эхом раздаются отзвуки артиллерийской стрельбы. Снаряды с воем проносятся над самой крышей. Иногда они залетают и в цеха. Грохот взрывов, дым пожаров, мучительные артиллерийские и воздушные тревоги, голод, холод, отсутствие топлива и электроэнергии, разбитые трамваи на безлюдных заснеженных улицах... И бледные, худые лица ленинградцев, лица мучеников и героев, — разве забудешь их!..