Всем смертям назло

И эти полуживые люди вместе с моряками ремонтируют боевые корабли. В отсеках подводных лодок, всегда сверкавших особой, щеголеватой чистотой, дымят самодельные печи-времянки. Копоть легла на промерзшие борта, на приборы. А в лодке лютый холод. Стук молотков, звон металла, визг сверл. Пальцы примерзают к холодной стали. И слабость во всем теле.

Мы на голодном блокадном пайке. Иной раз просто подняться по трапу — задача непосильная. Пока взберешься на верхнюю палубу, устаешь так, будто десяток километров отмахал. Но моряки и работают, и учатся, и еще находят силы, чтобы помогать жителям города.

О ленинградской блокаде много написано. Я вряд ли смогу сказать что-нибудь новое. И все-таки хочу привести несколько записей из моего дневника той поры.

19 ноября 1941 года. Возвращался из штаба флота. Пока дошел, попал в две воздушные тревоги. Первую отсидел под аркой на Песочной улице. Вторая застала на Литейном мосту. Били наши зенитки. Осколки с визгом падали кругом. Добрался благополучно.

Трудно. Флот заперт в Ленинграде. Наши подводные лодки скованы крепким невским льдом. И все-таки верю: настанет наш час!

20 ноября. Инженер-механик Петр Михайлович Ильин предлагает форсировать ремонтные работы. Говорит, что мотористы уложатся за два месяца. Нужны только запасные части и материалы. Посоветовался с военкомом Николаем Александровичем Костылевым и секретарем партийной организации корабля Борисом Георгиевичем Бойцовым. Решили вопрос о ходе ремонта вынести на открытое партийное собрание.

21 ноября. Только что закончилось партийное собрание. Кажется, уж хорошо знаю своих людей, а сегодня точно по-новому увидел их. Голодные, истощенные, продрогшие, усталые и — такая внутренняя сила! Постановили: ремонт закончить к первой подвижке льда. «Душа горит. Нет терпенья дождаться дня, когда выйдем в море топить врага», — сказал старшина мотористов коммунист А. Н. Лебедев.

22 ноября. Конец дня. Отбой. Ушли с лодки на «Полярную звезду». Не впустую вчера шел разговор. Сегодня за день сделали больше, чем за три предыдущих. Откуда у людей столько выносливости? Инженер-лейтенант Ильин после такого трудного дня еще проводит занятие со своими мотористами. Штудируют теорию двигателей внутреннего сгорания.

23 ноября. Работа идет отлично. А вот завтра что будем делать? Ни у нас, ни на плавбазе нет ни одного прутика бронзы нужного диаметра и марки. Матросы обшарили весь завод, сейчас рыщут по всем складам и свалкам. Нельзя допускать простоя!

В этот день поступило радостное известие: 22 ноября по льду Ладожского озера к осажденному Ленинграду прошла первая колонна автомашин с продовольствием. Начала действовать легендарная Дорога жизни!

24 ноября, 21.30. Отбой двух тревог — воздушной и артиллерийской: одновременно нас бомбили фашистские самолеты и обстреливали вражеские дальнобойные орудия. Снаряды и бомбы падали близко от подводной лодки. Экипаж продолжал работать, находясь все время в боевой готовности. В промежутке между обстрелами рассказал товарищам о положении в городе и на Ленинградском фронте. Каждое слово о героизме советских людей выслушивается моряками с жадностью. Душа у ребят жаждет подвига. Это радует больше всего.

28 ноября. В ноябре два раза снижалась норма выдачи хлеба. В сумерках к «Полярной звезде» пришла жена. Вид ее потряс меня. Бледное как мел лицо, потухшие, ввалившиеся глаза. В них, казалось, уже нет жизни. По впалым щекам катятся слезы.

— Что делать? По карточкам все забрала на три дня вперед. Кормить ребят уже сегодня нечем. И завтра тоже. Девочки есть просят...

Сердце сжалось до боли. Дети... Одной полтора, другой два с половиной и самой старшей четыре года. Как их спасти? Наскреб немного сухарей, масла, несколько кусков сахару — все, что накопил за три недели, отрывая от своего пайка. Но им, шестерым, и на раз поесть не хватит. Отдал жене два отреза (не успел сшить шинель и китель), — может, обменяет на хлеб. Жена ушла, а я все вижу ее скорбное лицо, вижу, как, согнувшись, еле передвигая ноги, идет она по набережной...

29 ноября. Только что был в кубрике плавбазы. Застал оживленную беседу — матросы обсуждали мои семейные дела, осуждали, почему скрыл от команды бедственное положение семьи. Они уже порешили экономить из своего пайка, чтобы помогать моим. Разумеется, я приказал не делать этого: положенный паек каждый должен съедать сам. А что касается моей семьи, то она не одна в таком положении. Лишения переживает весь Ленинград. Своим пайком всем не поможем. А вот поскорее начать бить врага и тем самым приблизить снятие блокады — это мы можем и обязаны. И для этого нам надо съедать все, что дают, чтобы сохранить силы. Как лучше и быстрее подготовить корабль, — вот на что перешел разговор.

30 ноября. Добрая весть: врагу нанесен крепкий удар! Радио сообщило об успехах войск генерала армии Мерецкова, отбросивших волховско-тихвинскую группировку врага.