Всем смертям назло

– Пока лишь себя. Но, со временем – возможно, если всё получится – со временем, услышав от меня, как вы мудры, дальновидны и осторожны в суждениях, к вам на огонёк, вот так, посидеть у комелька, выкурить трубочку или сигару, выпить бренди или кофе с рижским бальзамом, заглянут Пий Одиннадцатый и маршал Маннергейм, Хирохито и Эдуард Восьмой, Рузвельт и какой-нибудь будущий немецкий канцлер, а может, как знать, и король. Поговорить или помолчать, не суть важно, – ведь этим людям тоже ужасно не хватает таких минут. Конечно же, абсолютно инкогнито. Чтобы никто не мешал им и вам. По-моему, это не очень плохая идея.

– Вы хотите сказать, что говорите с ними, как со мной?

– Я не стану вам врать, Иосиф Виссарионович. С кем-то из этих людей я общался – и, как говорится, Бог даст, буду ещё общаться лично. С кем-то – посредством своих друзей. С кем-то я не смогу пообщаться вовсе. Дело не в этом. Дело в принципе. Вам легче – не нужно вламываться среди ночи, прорываясь сквозь кордоны охраны, убивая людей. Нужно просто захотеть. А сейчас – давайте представим, что всё уже утряслось, и мы сидим с вами у того самого камина, у того самого комелька. И говорим. О доблести, о подвигах, о славе… О будущем. О мире. О том, как нам всем вместе научиться удерживать его в равновесии. О том, например, что у всякой страны, у всякого народа тоже есть личное пространство, которое невозможно представить себе просто как совокупность личных пространств, – это что-то иное, на другом уровне, смысловом и бытийном. Поэтому – у всякой страны есть границы. Есть границы и у империи – ведь смысл империи не в том, чтобы раздуваться до бесконечности, а в том, чтобы удерживать мир, закон и порядок. Империя – это мир. Чтобы состояться империей, совсем не обязательно иметь непрерывную территорию – иногда достаточно языка, экономики и некоего единого, общего для всех, понимания смысла. Такова империя британцев, и они уже подошли совсем вплотную к осознанию простого факта: совершенно незачем распыляться, истощать народ и казну, держа собственную администрацию в каждом Богом забытом уголке империи. Достаточно определить смысл, установить его, скрепить языком и связью – и всё заработает. Не сразу, постепенно, шаг вперёд, два назад, шаг в сторону, два – снова вперёд. Это нормально, потому что человеку неведомо будущее, и это тоже – правильно. Будущее возникает в голове, и оно будет таким, каким человек его устроит – вместе с другими. Если векторы совпадут – получится хорошо, красиво, удобно. Если нет – будет бардак, несуразица. Всё это можно научиться видеть, достаточно просто смотреть открытыми глазами. И не мешать естественному ходу вещей, но осторожно, аккуратно направлять его. – Гурьев вдруг умолк и улыбнулся: – По вашим глазам, Иосиф Виссарионович, я вижу, что вы хотите спросить, – не сумасшедший ли я? Нет. Это не сумасшествие. Это называется совсем по-другому. Просто я ни на кого не похож, и это безумно интересно. О! Вы улыбнулись, Иосиф Виссарионович! Ай да Яков Кириллович. Ай да сукин сын, – Сталина рассмешил! Да не пошлым еврейским анекдотом – по-настоящему рассмешил. По-настоящему – это когда человек, пусть на кратчайший миг, но забывает о существовании всего остального, кроме того, что его рассмешило. И когда человек смеётся, он не боится. И раз Сталин смеётся над Яковом Кирилловичем – Сталин больше не боится Якова Кирилловича. Сталину стало интересно. Сталин ещё помнит, что Яков Кириллович убил двух его охранников, но это был другой человек – человек, которому мешали пройти туда, куда ему очень нужно было пройти. И Сталин уже вовсе не так безоговорочно желает раздавить и сожрать этого странного молодого человека. Не правда ли, всё это невероятно интересно, Иосиф Виссарионович?

– Да. Не скрою – интересно. Мне интересно. Очень. А ответьте, Яков Кириллович, – вы всё время говорите о державе. О русской державе, о державе русского народа. Я сам безмерно уважаю русский народ, построивший такую державу. Ни у кого, ни у кого не вышло – а у русских вышло. Но вы сами сказали – две дюжины языков. А ведь Германия, например, тоже великая страна. Германский народ – великий народ. В Германии – мощнейшая промышленность, высокая политическая и техническая культура. Великая философия. Ваша речь, ваша эрудиция, ваши удивительные способности – свидетельство вашего умения добиваться поставленных целей. Но есть хорошие инструменты – и есть лучшие инструменты. Почему же вы здесь, у товарища Сталина, а не у господина Гитлера?