Всем смертям назло

"Неужели не будет перерыва?" - думал Сергей, ощущая, как его колени и руки начинают мелко дрожать, а ноющая боль медленно растекается по всему телу.

- Кинь стойку, как тебя там, студент... - услышал он голос над ухом.

- Сергей! - зло бросил Петров, нехотя потянувшись за креплением.

- Устал? - рявкнул шахтер. - Попервой завсегда так! В нашей лаве цветочки. Вон в девятой попробовал бы! Вода, пережимы. Кошмар...

- Перерывы у вас бывают?

- Партию вагонов загрузим, порожняк загонять станут, тогда отдохнешь. Если груз не забурится...

- И нам придется разбуривать? - крикнул Сергей.

- Нет, дядя за нас все сделает! - хохотнул тот.

В середине смены транспортер дернулся три раза и замер. Сергей мгновенно выпустил из рук инструмент и блаженно растянулся вдоль забоя. Но отдохнуть не пришлось. В наступившей тишине послышался шорох ползущего по лаве человека, и беспощадный, как гром, голос пробасил:

- Это кто же так крепил?!

Сергей вздрогнул. Оценка горного мастера, несомненно, относилась к плодам его труда.

- Немедленно перекрепить! - возмущенно кричал человек с надзоркой. Немедленно! Пока не накрыло всех.

Сил на смену у Сергея хватило. Он бросил на транспортер последнюю лопату угля, забил последнюю стойку крепления и ничком повалился на каменный пол. Огнем горели растертые в кровь ладони, вьюном выкручивался позвоночник, но в голове скворчонком стучала радость: выдержал, не подвел, не отстал!

Немного отдохнув, Сергей приподнялся на локтях, перевернулся спиной вниз и, отталкиваясь пятками, пополз за шахтерами на штрек. Там он долго не мог разогнуться в полный рост, а когда это удалось, шатаясь, побрел к стволу. Единственное желание было у него - скорее выехать на-гора, добраться до общежития и упасть на постель.

Проспал Сергей весь остаток дня, ночь и утро, не меняя положения, одетым, уткнувшись лицом в подушку. Проснулся за два часа до начала новой смены от острого приступа голода. "Надо же!" - удивился сам себе, вспомнив, что вчера после работы забыл пообедать, а ужин проспал.

Утолив голод в шахтерской столовой, он ощутил прилив новых сил. Только по-прежнему, как и вчера, болели ладони, мелкими иголками кололо в коленях.

- Как дела, шахтер? - встретил его в нарядной бригадир. - Может, передохнешь? Есть работа полегче.

- Вчера как-то и устать не успел, - не моргнув глазом, соврал Сергей.

- Ну-у-у-у! - удивился тот. - Покажь колени.

- Зачем?

- Покажь, говорю!

Сергей задрал на ноге штанину.

- Э-э-э, сынок! Так не годится... Работал без наколенников? А ну, беги в мехмастерскую, там есть старые автопокрышки, отруби два куска и тащи сюда, смастерю тебе наколенники по первому разряду.

Но и в наколенниках второй день работы оказался таким же трудным и болезненным.

"Может, работа в шахте не по мне? - усомнился Сергей. Тут же встал другой вопрос: - А что делать? Бежать? Как трус с поля боя? Нет! Все так начинали. Чем же я хуже других?"

А за вторым днем шел третий, четвертый... Сергей перематывал бинтами растертые ладони и, стиснув зубы, бил и бил киркой по неуступчивому пласту, вымещая на нем свою злость и сомнения. И крепкий, бесчувственный, холодный, как сама древность, антрацит покорился студенту.

С каждым днем он становился мягче, податливее и в середине месячного срока практики совсем сдался. Зажили, за-шершавились мозоли на руках, кирка стала послушной игрушкой, и крупные плиты угля, казалось, сами, без видимого на то усилия, летели в грохочущие рештаки.

Сергей не считал уже часов и минут до конца смены, не мерил испуганным взглядом тяжелые сантиметры угольного пласта. Работал увлеченно, задорно, радуясь каждой клеткой тела, что трудный период пройден, одержана очень значительная победа, первая в его жизни.

И внешне не узнать стало Сергея. От растерянного, испуганного мальчишки, впервые спустившегося в шахту, не осталось и следа. Теперь это был уверенный в своих силах молодой человек, знающий цену своему труду, понимающий, что дело, которое он делает, очень нужно людям.

Когда окончился срок практики, Сергей, не задумываясь, остался работать в шахте, отбросив соблазнительные мысли о каникулах, отдыхе и прочем. Шахта, как магнит, присосала его к себе. И после, когда пришлось расстаться с ней и сесть за учебники, он долго тосковал в скучной тишине аудиторий по славным ребятам из пятой восточной лазы, по громовому реву забоя, по острому чувству собственной нужности людям и радостному ощущению до конца выполненного долга перед кнми.