Всем смертям назло

"Я горжусь тем, что живу в одном городе с вами. Горжусь тем, что есть женщины, о которых очень хорошо сказал декабрист Беляев: "Слава стране; вас произрастившей. Вы стали поистине образцом, самоотвержения, мужества, твердости при всей юности, нежности и слабости вашего пола. Да будут незабвенны имена ваши".

Несомненно одно — на таких людях выстояла наша страна все невзгоды, и стоять ей вечно потому, что рождает она таких людей не для подвигов, а для больших повседневных дел, Может, мои слова звучат несколько патетически, но очень трудно выразить свои чувства обычными понятиями.

Г. Ворошиловград, Боуфалик Алла".

"Здравствуйте, дорогой, незнакомый человек!

Мне, право, очень неудобно отнимать у вас время, но иначе я не могу. Только, пожалуй, я допустила ошибку, назвав вас незнакомым. Разве можно считать незнакомым человека, о котором знаешь самое главное? По-моему, нет. Вы, наверное, не удивитесь, получив это письмо. Подобных писем вы, наверное, получаете очень иного. Иначе и быть не может. Я только что прочитала вашу повесть и просто не могу не выразить вам свою благодарность. Огромное-огромное спасибо! Спасибо от всех моих друзей. Трудно представить то, что творится сейчас со мной. Мне и моим друзьям по 17 лет. Мы заканчиваем 10-й класс. Может быть, поэтому часто спорим о том, что такое счастье, в чем смысл жизни. Вы, наверное, представляете, какие вопросы волнуют человека, когда вот-вот веред ним распахнутся двери школы и нужно будет впервые самому выбирать свою единственную тропу. Нетрудно понять, какое место в наших сердцах займет ваша книга. Не знаю почему, но сейчас я на многое посмотрела по-новому. Я уверена в том, что ваши Сергей и Таня очень многим вернут веру в счастье, способность мечтать даже тогда, когда это кажется невозможным, и, главное, веру в себя, в свои силы. Большое спасибо вам за это. Я, конечно, почти не надеюсь получить ответ (хотя, если признаться, была бы очень счастлива), ведь я не единственная, кому захочется выразить вам свою благодарность. И еще… Я очень рада, что вы нашли свое место в жизни. Рада за вас, словно за очень хорошего друга. С нетерпением буду ждать ваших новых произведений. Хочется пожелать вам синего неба, ясного солнца и новых горизонтов.

Таня Белышкина, г. Горький".

После опубликования повести "Всем смертям назло…" ("Юность" № 1 за 1967 г.) на меня обрушился буквально поток писем. Пишут пионеры и комсомольцы, рабочие, инженеры, солдаты и ветераны революции. Пишут семьи, школы, пионерские отряды, комсомольские организации, библиотеки, экипажи кораблей. На обратных адресах — вся география нашей необъятной Родины.

Каждый день почтальон приносит от 70 до 120 писем. Они входят в мой дом как добрые хорошие друзья. Письма как лица, как души людей. И люди делятся со мной своими радостями и невзгодами, дарят улыбку или заставляют сердце сжиматься в болезненный комок.

По письмам я вижу, как входят в жизнь герои моей повести. Я чувствую себя счастливым и как человек, и как начинающий писатель оттого, что повесть принимается читателями, помогает им преодолеть какие-то свои трудности в жизни, стать немного добрее и чище.

У моих героев — Сергея Петрова и Тани — появилась целая армия новых друзей. Они приняты равноправными рядовыми в эту армию. Они снова в действующем строю. Они вместе со всеми борются за все доброе и хорошее. И я и Рита счастливы этим обстоятельством. Мы только смущены тем, что при всем нашем огромном желании ответить на все письма не можем сделать этого, как бы мы ни старались. Это просто выше наших возможностей.

Мне хочется от всего сердца поблагодарить всех моих друзей, приславших мне письма, за добрые слова и пожелания. Пожелать им, в свою очередь, всего самого доброго в их жизни. Успехов, здоровья, счастья. Большого, настоящего счастья борьбы и побед.

Г. Ворошиловград.

…Отшумели теплые дожди, отгремели летние грозы, отшуршал золотой листопад, и по утрам на пожухлых травах под ногами хрустела серебристая изморозь. Скоро мороз скует верхнюю корку земли, блестящим зеркалом придавит рябь луж, припорошит снегом, подует ветер, зима вздохнет полной грудью и завоет снежной круговертью. Каким он был, уходящий 1967 год?

Иногда мне хочется ход своей жизни сравнить с движением грузовика по длинной, ухабистой дороге. Он то набирал скорость, то сбавлял ее, начинал буксовать, порой его мотор совсем глох, и казалось, что больше уже никакая сила не приведет его в движение, но он оживал и начинал вновь медленно ползти вперед, преодолевая ухаб за ухабом, ревя из последних сил на подъемах.

В начале этого года грузовик выкатился на относительно ровную дорогу, ему врубили четвертую скорость, и он закружил в сплетении улиц, домов, городов, не зная отдыха и покоя.