Всеми правдами и неправдами

Рука исчезла. Дора даже пожалела, что так быстро. Вспыхнула, благо темно и не видно. Что-то слишком обрадовалась близости этого бандита. А ведь при первой встрече едва ли не с брезгливостью смотрела на собранные сзади волосы, на бороду и угрюмый вид этого…

– Извини. Я не хотел обидеть. В телевизоре ты грозная, неприступная. Прямо железная леди. Думал, мужиков ненавидишь.

– А за что вас любить? Даже у нас всяк при встрече пытается за вырез заглянуть и прижать к себе. Думаешь, не знаю, что про меня в Зоне говорят?

Нэд пожал плечами, но в темноте его жеста Дора не увидела.

– Мол, с этой сучкой я бы покувыркался.

– Спасибо за лестную оценку мужского взгляда. Именно так я и подумал.

Тишину ночи вспорол резкий звук пулемета. Далеко за рекой вспыхнул и угас огненный шар. За соседней стенкой кто-то завозился, разбуженный взрывом. Дора испуганно охнула, прижалась плечом к Нэду.

– Мы ведь там недавно проезжали… может, нас ищут?

– В темноте следы протектора плохо видны. Идти по следу ночью немыслимо.

От его плеча шел странный жар. Он проникал в нее, обволакивал, расслаблял. Сведенные судорогой напряжения мышцы обмякли, стало приятно и тепло.

Дора с недоумением отметила, что совершенно не боится его, словно он не отъявленный бандит, а нормальный парень, каких много в любом городе Ругии.

«Расслабилась, дура… размечталась. Коль вытащил из переделки, сразу в объятия падать?..»

– Иди спать, красавица. Завтра силы пригодятся.

Он так и не понял, почему репортерша недовольно хмыкнула, резко встала и молча ушла, не сказав ни слова. Вздохнув, сел поудобнее, привалился к стене и закрыл глаза. До утра сна не будет. Вместо него чуткая дрема и постоянная настороженность. Иначе в Зоне нельзя.

С утра у Мечислава поднялась температура. Лоб огненный, губы пересохли, глаза сверкают нездоровым блеском. Рана немного вспухла, края воспалены.

Дора перетряхнула аптечку в «днапре», скормила Мечиславу несколько таблеток и положила на голову мокрую тряпку. Мечислав с трудом доковылял до джипа, сел назад и откинулся на сиденье. Его начало трясти.

Тим и Рэм ушли за водой – на соседней улице отыскали чудом уцелевшую колонку. Оскар недовольно осматривал «маног» и озабоченно пинал колеса. Нэд заглянул в салон «днапра». Дора вертела в руках видеокамеру.

– Снимать собралась?

– А? Да так… Тим хочет проехать в центр города, посмотреть. Никогда еще здесь не были, а сказок про Дологон ходит… Хоть что-то из этой поездки выжать…

– Выжать… Вам бы выжить.

Дора глянула на Нэда. Мрачное лицо, сурово сжатые губы, недобрый взгляд. Чувствуется усталость от постоянного напряжения.

– Ты хоть отдохнул?

– С вами отдохнешь. Один храпит, как паровоз, второй ворочается, третья стонет. Что Мечислав?

Дора спрятала камеру в футляр, откинула запястьем прядь с лица. Вздохнула.

– У него воспалительный процесс. Если не найти врача, начнется гангрена.

– Где тут врачи?.. Ругия в сорока километрах, форпосты – в пятидесяти. До Ламакеи еще дальше. В Зоне врачи есть, но они на базах бандитов.

– Он может умереть.

Нэд передернул плечами и отошел от машины. Собственное бессилие раздражало. Погибает друг, а он не может помочь. Еще эта теледива смотрит на него как на врага. Словно он что-то должен…

Когда вернулись Тим и Рэм, возник небольшой спор. Тим хотел обследовать центр города, а потом пробираться к Ругии. Оскар настаивал на поездке в Кахов. Обещал, что Виконт репортеров не тронет и поможет вернуться домой. Да и Мечислава следовало как можно скорее отвезти к врачу.

– Как хочешь, Оскар, но рабом я больше не буду! – Мечислав то и дело облизывал губы. По лицу текли капли воды с тряпки, что едва держалась на лбу.

– Если Виконт дает человеку оружие, значит, тот свободен. Подумаешь, не объявил при всех. И так ясно! Я слышал разговор Дижа с Виконтом. Даже Глеб согласен… Ничего с тобой не будет.

– Надо переждать день, а ночью двигать к Ругии. Днем засекут, а в темноте проскочим, – предложил Тим.

– Дурак ты, парень! – сплюнул Оскар. – Только и знаешь болтать невесть что. Ночью самая охота. По всей Зоне пошел гон! Знаешь, что это такое?

– Ну… – замялся Тим, – слышал что-то…

– Это значит, что каждый, кто держит свой кусок трассы, на ночь минирует его. Три-четыре тээмки[15] с самоликвидатором. Утром, если не сняли, – рвет. Для своих есть сигналы, карты. А чужой взлетит. Если начался передел, минируют точно. Ну а ты чего молчишь?

Нэд глянул на распаленного спором Оскара и пожал плечами.

– В Кахове есть врач, это сейчас самое главное. А потом разберемся, кто куда.

– Ну, если ты так уверен… – протянул Мечислав. – Смотри, как бы не прогадать.

– По коням! – решительно заявил Оскар и сел за руль джипа.

– Но сначала в центр, – поправил Тим. – Заскочим на минуту, снимем, и дальше.

Машины с трудом проехали на соседнюю улицу и медленно покатили по разбитой дороге.