Всеми правдами и неправдами

– Не помру. Температуры нет, значит, заражения не будет. Ты мне зубы не заговаривай! Я про тебя говорю. С тобой что такое?

Нэд глубоко-глубоко вздохнул, словно выгоняя из себя душившую боль, легко встал. Натужно улыбнулся, хлопнул Мечислава по плечу.

– Все ништяк. Все будет хорошо!

Дора заварила в шести пластмассовых кружках бульон из пакетиков, наделала бутербродов, разлила чай. Уставшие, обессиленные беглецы в два счета уничтожили не слишком обильный ужин и теперь отдыхали. После изматывающего дня наступило что-что вроде отупения. Сидели вокруг костра, смотрели на огонь, жмуря глаза, когда выстреливал уголек. Первым нарушил молчание Тим.

– Надо двигать домой. Неровен час на кого-нибудь нарвемся.

Рэм согласно кивнул, добавил:

– Что-то в Зоне совсем неспокойно стало. Раньше хоть не нападали так, из-за угла. Все договоры нарушены. Не знаешь, где налетишь…

– Лучше переждать денек, – вставил Мечислав. – Те, кто устроил налет, притихнут. Люди Эрика влезли не на свою территорию, искать нас не будут. Уберутся восвояси.

– Опасно. Дологон не лучшее место для посиделок.

– Зато никто искать здесь не будет. А вас в Зону силком не тащили, сами напросились. Надо же так сглупить, лезть в пасть зверю, да еще с девчонкой.

Против обыкновения Дора не стала спорить, возмущаться. Сидела молча, глядела то на огонь, то на Нэда. Тот привалился спиной к стене и смотрел в даль, в глазах плясали яркие огоньки пламени.

– А ты что скажешь? – спросил Мечислав Оскара.

Тот нахмурился, недовольно засопел.

– Я поеду в Кахов. Вы как знаете, а меня ждут. Надо Виконту рассказать, что с грузом и людьми произошло.

– Да брось. Думаешь, ему сейчас есть время вами заниматься? Не видишь, в Зоне началась война?! Пошел передел.

Оскар сжал кулаки, выругался под нос, глянул исподлобья на Мечислава.

– Я теперь тебе не указ. Хоть ты и вольную не получил, но и рабом не остался. Иди куда знаешь.

– Вот спасибо! – горько усмехнулся Мечислав. – Облагодетельствовал… Пленником я был, но рабом нет. Даже когда в «забой» по вашему приказу выходил.

– Ты гладиатор? – встрепенулся Тим. – А как же?..

Мечислав скривил губы, покачал головой.

– Что значит – репортер! Даже сейчас за сенсацией гоняешься!

– Зябко… – подала голос Дора, повела плечами.

Тим подал ей куртку, протянул кружку с чаем.

– Что чай. Ты лучше это выпей. – Мечислав передал ей фляжку, отобранную у Радко. Вернее, снятую с трупа. Во фляжке был коньяк.

Дора глотнула, закашлялась, из глаз потекли слезы. Она вытерла их ладонью, повернула голову к Нэду.

– А ты что скажешь?

Тот словно не слышал, все смотрел перед собой. Лицо окаменело, губы сжаты. Рука машинально трет бороду, легкий треск волос едва слышен в тишине. Наконец глаза ожили, скользнули вниз, нашли Дору. Глухой, безжизненный голос прохрипел:

– Надо уходить из Зоны. И как можно быстрее.

– Почему быстрее? – поинтересовался Тим.

– Надо уматывать со всех ног. Иначе хана… – словно не слыша вопроса, повторил Нэд. – Не то…

Он оборвал себя на полуслове, осмысленно взглянул на сидящих и едва заметно улыбнулся.

– Что-то задумался.

– Оно и видно. Почему такая срочность?

– Да так. Оскар, сколько до границы Ругии?

– Километров сорок.

– А до Ламакеи?

– Чуть больше. Мы почти в центре Зоны. Кахов, Стурун, Сухан – до каждого не больше двадцати километров.

– А до Ущелья?

– Тридцать пять-сорок.

Нэд вздрогнул, в глазах мелькнул испуг.

– Надо уходить.

– Сначала надо выспаться, – перебил Мечислав. – Пугать друг друга будем утром. На свежую голову.

– Угу. Вы ложитесь, я покараулю. – Нэд встал, потянулся, подхватил автомат. – Посижу в соседней комнате. А костер лучше огородить досками, чтобы не светил. Издалека видно.

– Кому мы нужны? – проворчал Тим, но послушно заслонил огонь тремя листами фанеры.

Сразу стало темнее, только на потолке остался неровный круг отсвета пламени.

Тишина царила в мертвом городе. Мертвая тишина. Не пели кузнечики, не лаяли собаки, не рассекали воздух ночные птицы. Не слышно голосов людей, не гремят моторы машин, не слышно даже стрельбы – непременного атрибута Зоны. Мертвый город хранит покой заброшенного кладбища.

В небе чертит гигантскую дугу месяц да подмигивают звезды. Земля погружена во тьму, ни огонька вокруг. Слабый свет растущей луны едва пробивает мглу и теряется среди ночи. Первобытная темень, не нарушаемая ничем живым.

Глаза быстро привыкли к темноте и вполне отчетливо различали предметы на расстоянии десяти-двадцати метров. Уши ловили малейшие звуки, натянутые нервы чуяли колебания воздуха.

В соседней комнате еще не заснули, кто-то вздыхал и устраивался поудобнее, кто-то негромко звенел посудой.

Нэд сидел в углу комнаты на фанерном листе, держа автомат на коленях. Отсюда хорошо видна улица и часть бывшего квартала. Сон не шел, да и не скоро придет. Взбудораженные нервы не знали покоя, в голове несметными табунами проносились мысли.