Всемирная история болезни

А удивительная напарница доброго сыщика, прекрасная принцесса Матильда была в тот момент уже довольно далеко, унося свои стройные ноги на каблуках, частицу исомской реликвии, билет на футбольный матч и добрые воспоминания о принце Жане Деррида.

18

Развод и свадьбу решили сыграть без свидетелей. В прямом смысле, даже родителей не хотели ни во что посвящать. В ближайшую субботу один Тимур приехал к Маше со своими вещами, а вещи другого Тимура стояли уже собранные в углу.

Невесту заставили наготовить всякой там вкусной еды, так как оба мужа – бывший и будущий – очень любили плотно покушать. Ну и выпить ребята кое-чего купили.

К великому Машиному изумлению, Тимур-прежний, казалось, совсем не обижался и не ревновал. Неизвестно, что сказал ему брат в тот вечер, когда была разбита одна и куплена другая ваза, но с тех пор между тремя участниками тайной церемонии не возникло ни единого разногласия. Даже напряжённость последних дней куда-то исчезла. Тимур успокоился, может быть, решив, что пусть лучше Маша останется в семействе Сахновых, чем достанется «какой-нибудь Дерриде».

Обручальных колец у Маши с Тимуром не было, зато со дня свадьбы они носили – каждый в левом ухе – по серебряному колечку. Из одного набора. Теперь же обряд развода и нового бракосочетания, по сценарию братьев, должен был заключаться в следующем: Маше предстояло вынуть серьгу из уха одного Тимура и вставить в ухо другому.

Вот только у другого ухо не было проколото, и невеста в ужасе отказалась сама делать дырку.

Тогда Тимуры ещё немножко для храбрости выпили, и один брат посвятил другого в мужья своей бывшей жены – с помощью проспиртованной, прокипячённой швейной иглы. Потом под прозвучавший фарсом с компакт-диска марш Мендельсона Маша переткнула серебряное колечко от менее желанного – более желанному.

И стали праздновать свадьбу. Пили, гуляли, сами себе кричали горько и целовались уже без разбора, кто с кем. Потом во избежание недоразумений брачной ночи, вызвали для Тимура разведённого такси, но оба брата уснули, не дождавшись машины, и Маше пришлось объясняться с диспетчерами, извиняться за напрасный вызов. А потом она никак не могла решить, где же ей лечь: на широкой кровати со старым мужем или на узком диване – с новым? Какая, блин, разница, – наконец подумала она устало и улеглась на кровать.

И только когда наутро Тимур без серьги ушёл, сухо отказавшись от завтрака, Маша поняла, какая действительно грустная штука произошла.

– Ну покедова, – сказал он на пороге, – звоните, если что.

– Если что? – прошептала Маша, соображая, что плакать от жалости то ли рано, то ли поздно. Особенно мучительно было то, как он неловко споткнулся о собственный рюкзак в коридоре.

– Ну если вдруг захотите ещё разок поиграть, переиграть. Первая рота меняется со второй, и так до бесконечности.

– Тимур…

– Что? Если для тебя это так просто, значит, так и надо. Всё, привет.

А что, казалось бы, произошло? Они втроём, как всегда, валяли дурака, пытаясь как-то украсить свою жизнь. И вот теперь один уходил в сладкое одиночество воскресного утра, второй подчищал на кухне праздничные салаты, подавленно рассматривая экран телика, а она начинала подозревать, что от перемены мест… Тьфу ты, в смысле, что имеем… Или сладок только запретный? Мысли прыгали – если бы они были поданы на английском языке, она бы их моментально поймала и чётко перевела. А так…

В общем, задержавшись у окна чуть дольше, чем того требовала поливка двух кактусов, Маша выдохнула назойливые сны и повернулась лицом к новой жизни.

– Вы что, правда это переписали по памяти? – вытаращил свои красивые чёрные глаза.

Маша смутилась: такой глупый и беспомощный – спортсмен и ловелас.

– Не всё ли равно, как я это сделала? Вы проверьте, всё ли в порядке?

– Нет, я не могу понять. Мой роман. Он жив! Это от Инги? Она сжалилась? Или… починили компьютер? – Пьер метался по страницам курсором, глазами, чуть ли не губами ощупывая свои собственные слова, драгоценные фразы и главы. Потерянные и обретённые.

Мне бы твои проблемы, – грустно хмыкнула про себя Маша.

– Как?

– Боюсь, вы опять будете ругаться, если я вам скажу.

– Клянусь, Мария! Теперь ведь я ваш должник. Я вас озолочу. Сколько я вам обещал?

Она отмахнула вопрос.

– Специально для такого непредвиденного случая… Я позаимствовала ваш роман как раз накануне его исчезновения. Скинула на флэшку. И – как видите – не напрасно.

Как просто: она украла его роман. И спасла. Украла и спасла.

– Оу-ох-о-ля-ля! – захлебнулся в своих и чужих междометиях Пьер.

А Маша ждала, что взорвётся – вот только гневом или благодарностью – неизвестно.

Сдержался.

– Ну что же, спасибо, спасибо. Но давайте в следующий раз… Как это сказать? Будем договариваться.

Маша выдохнула улыбку.

– Но я вам всё равно заплачу. На сколько мы там договорились?

– Давайте пока работать, – опять отклонилась переводчица. Ей было довольно стыдно за ту сцену торга.

И тогда он предложил вот что: