Всемирная история. Османская империя

Роман Евлоев Всемирная история. Османская империя

Предисловие

Стамбул гяуры нынче славят,

А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут – и так оставят.

А. Пушкин

«Одною ногою наш великий государь попирает Запад, другою – Восток», – говорили про императора Карла V придворные льстецы. Однако даже в зените славы и могущества династии Габсбургов эти слова гораздо лучше подходили их извечным врагам и соперникам – царственному роду Османов, представители которого столетиями властвовали над миллионами квадратных километров и миллионами человеческих жизней в Европе и Азии. Шесть долгих веков мечты, амбиции, а иногда и капризы османских султанов снова и снова перекраивали облик современного им мира. И пусть их триумфы давно отгремели, отзвуки знаменитого турецкого барабана победы слышны и сегодня: на повседневность нескольких десятков ныне существующих государств и населяющих их народов по-прежнему влияют былые подвиги и преступления султанов из рода Османа.

Судьба этой семьи удивительна и в определенном смысле даже уникальна. Истории других знаменитых фамилий в большинстве своем однородны и линейны – как правило, это стремительная деградация от гениального основателя очередной империи к грызущимся за его наследство бесталанным потомкам. Как правило, скорбный путь таких династий от вершины Олимпа к омутам Леты занимал всего несколько поколений и предсказуемо шел строго под уклон. Османов, однако, ждал значительно более долгий и несравненно более ухабистый маршрут. Неоднократно их молодое государство оказывалось, казалось бы, на волоске от неотвратимой гибели, и лишь невообразимая удача потомков Османа вкупе с их неимоверным упорством спасали положение. Нехватку исторического опыта первые султаны с успехом восполняли другими достоинствами: непреклонная вера в собственное превосходство помогала им пережить даже самые сокрушительные поражения, бесстрашие приносило новые ошеломительные победы, а щедрость и готовность к компромиссам нередко обращали поверженных врагов в верных союзников.

Именно в этих качествах следует искать истоки грандиозного и совершенно не предвиденного современниками успеха молодого османского государства. Ведь как бы ни были хороши турки на поле брани, одним лишь страхом или силой оружия они не смогли бы долго удерживать в повиновении десятки разношерстных народов, большинство из которых к тому же изначально превосходили завоевателей в своем социальном и экономическом развитии. В отличие от тех же испанских конкистадоров, османы не стремились уничтожить, выкорчевать все чуждое и непривычное, перекроить покорившихся им людей по своему образу. Напротив, турки охотно заимствовали лучшее из иноземной культуры, а при необходимости и сами подстраивались под обычаи своих новых подданных.

Необычный для того времени культурный синкретизм османов с удивлением отмечали в своих отчетах послы европейских государей: «Редко когда можно было услышать [при дворе] беседу на турецком, ведь большинство султанских вельмож – ренегаты, сменившие веру отцов, но сохранившие их язык и обычаи». На заседаниях правительства и во внутренних покоях дворца высшие сановники Порты чаще изъяснялись на сербском и греческом. Аналогичным образом в первые века существования османской державы велось делопроизводство, особенно в европейских провинциях страны. Уважение, пусть и с корыстными мотивами, к чужим достижениям, способность перенимать и интегрировать в собственное общество лучшие образцы чужой культуры – вот краеугольные камни цивилизационного преимущества османов над зачастую более развитыми, но и более инертными соседями.

Европейская историография, оперируя привычными ей терминами, традиционно именует османскую державу империей. Это не совсем верно. Империализм и свойственная ему принудительная ассимиляция, «отуречивание» побежденных, никогда не лежали в основе османской политики. Сами османы называли построенное ими общество «Devlet-i ^Aliye», что означает «Высокое государство». И следует отдать им должное: поначалу османы действительно стремились соответствовать заявленным идеалам. Политический прагматизм, умеренные налоги, гарантированное султанами право собственности на средства производства и подчеркнутая веротерпимость, не распространявшаяся, впрочем, на единоверцев-«еретиков», – ввиду всего этого простолюдины, обитавшие на оккупированных османами территориях, с удивлением обнаруживали, что под «властью тюрбана» жизнь зачастую легче, чем под властью папской тиары.