Всемирная история. Османская империя

В сумерках Балтоглу уже не мог различить, где свои корабли, а где чужие. Не обращая внимания на брань и проклятия Мехмеда II, флотоводец приказал остаткам эскадры отходить на стоянку. Византийцы тотчас, воспользовавшись темнотой, ослабили цепь, встретили генуэзцев и под усиленным эскортом сопроводили их к причалам Золотого Рога. Столичные жители ликовали. Героев славили и на улицах, и в церквях, и в поместьях знати. В лагере же османов царило совсем другое настроение…

До крайности взбешенный Мехмед II обрушился на «виновника» его позора Балтоглу с оскорблениями. Пока рабы держали адмирала за руки и за ноги, султан лично нанес ему сто ударов позолоченным жезлом для экзекуций. Только засвидетельствованное офицерами личное мужество флотоводца и полученная им накануне серьезная рана – один из метательных снарядов выбил ему глаз – спасли Балтоглу от смерти. Он был лишен всех постов и титулов, а имущество его семьи конфисковали и раздали янычарам.

Гнев настолько ослепил Мехмеда, что он пропустил благоприятный момент для взятия города. 21 апреля обстрел турецкой артиллерии обрушил одну из центральных башен и часть стены рядом с нею. Пойди османы в этот момент на штурм – и остановить их атаку, по мнению защитников города, было бы невозможно. Но султан в это время метался по берегу в поисках способа покарать раззадоривших его генуэзских моряков. В конце концов его тактический гений отыскал способ сделать это.

22 апреля османы по сооруженной инженерами гати волоком перетащили 70 тяжелых боевых кораблей к северному берегу Золотого Рога – поразительно сложное и трудозатратное предприятие. Впрочем, людей у Мехмеда хватало. Засевшие в Пере выходцы из Генуи могли бы помешать османам, но предпочли не вмешиваться. Вероятно, они же предупредили султана о предстоящей ночной попытке венецианцев сжечь турецкие корабли. Вековое соперничество между двумя торговыми республиками вспыхнуло с новой силой. Только авторитет Джустиниани Лонго и обращение императора, воззвавшего к их совести, ненадолго притушило давнюю вражду.

Оттеснив имперский флот к цепи, протянутой через пролив, турки соорудили понтонный мост из винных бочек и спустили на воду множество плотов с установленными на них пушками. Бомбардировка Влахернского квартала еще и с воды нанесла бóльший урон осаждавшим, нежели стенам, – отдача от залпов частенько отправляла османские орудия на дно залива, – но имела сильный психологический эффект. Любому, пожелавшему взглянуть со стен в сторону Золотого Рога, становилось ясно: обороняющиеся потеряли контроль над заливом.

Шесть недель осадная артиллерия методично обстреливала городские укрепления. Несколько раз в день, заглушая грохот обычных орудий и даже церковные колокола, над Константинополем раздавался гром выстрела гигантской бомбарды мастера Урбана. «Господи, помилуй!» – в ужасе кричали обитатели Константинополя, заслышав гул летящих из ее жерла камней, «и были эти камни черного цвета»…

В начале мая Мехмед дважды бросал войска на штурм городских стен: 7-го числа – у Месотихиона, а ночью 13-го – у Влахерн. «И был бой губительный и ужасный. И одна часть турок яростно сражалась в этой схватке и свалке, а другая бросала в ров бревна, разные материалы и землю… Навалив все это, турки проложили себе широкую дорогу через ров к стене. Однако наши мужественно преграждали им путь, часто сбрасывали турок с лестниц, а некоторые деревянные лестницы изрубили; благодаря своему мужеству мы неоднократно отгоняли неприятелей», – так описывал одну из атак Георгий Сфрандзи.

Ночь 18 мая принесла осажденным последний крупный успех. Под покровом темноты кто-то из защитников смог проползти к позициям османов и взорвать пороховую бомбу под построенной ими гигантской осадной башней с деревянным каркасом и защитным покровом из верблюжьих и буйволиных шкур. «Если бы и тридцать семь тысяч пророков сказали мне, что эти нечестивцы в одну ночь могут сделать такое, я бы не поверил!» – воскликнул наутро пораженный султан.

23 мая имперским саперам удалось обрушить османский подкоп под стены Константинополя. Однако этот небольшой успех уже не мог подбодрить горожан, оглушенных ужасными вестями. Наутро турецкую морскую блокаду прорвал посланный на поиски венецианского флота разведывательный корабль. Результаты его вылазки были неутешительны: моряки не обнаружили никаких признаков обещанной Константинополю военной помощи. Западные христиане бросили своих восточных единоверцев на произвол судьбы и врага. Теперь и самые завзятые оптимисты понимали: столица обречена. На стенах города царило уныние. Хотя потери византийцев за время осады были на удивление невелики, защитники, в отличие от османов, не могли заменить павших воинов новыми. Многие горожане страдали от ран и все без исключения – от недоедания и сильнейшей усталости.