Всемирная история. Российская империя

За включение в список выдающихся людей Шевченко авантюристу Микешину ничего не было, ведь памятник получился очень удачным. Да и обаятельный Микешин учил рисованию не кого-нибудь, а царевен, и наверняка получил «индульгенцию».

Так что, если нужен идеологически безупречный проект монумента, который наверняка будет утвержден монархом, понятно к кому обращаться. Когда было решено возвести в Киеве монумент Владимиру Крестителю, подумали: а зачем на этом останавливаться? Раз такое дело, то неплохо бы и Хмельницкого увековечить.

Кому первому пришла такая идея – Максимовичу или Костомарову, неизвестно. И если Максимович был аполитичен, то украинофил Костомаров был наказан за участие в Кирилло-Мефодиевском братстве. Как бы то ни было, но воплощению этой идеи мог поспособствовать именно Михаил Юзефович.

И если Костомаров стыдливо умалчивал, какое значение он придает Хмельницкому как исторической фигуре, то Юзефович прямо заявлял: Хмельницкий – герой российской истории, воссоединивший малороссов и великороссов под скипетром монархии Романовых. Поэтому поставят памятник в Киеве, но будет он от всей России.

Юзефович возглавлял киевскую комиссию по изучению древних актов, руководил народным просвещением в Юго-Западном крае и яростно боролся против всех и всяческих сепаратистов. Он принимал участие в разработке и Валуевского циркуляра 1863 г., и Эмского указа 1876 г. о борьбе с «малороссийским наречием». Поддерживал москвофилов в Галичине, используя средства, поступающие из Петербурга. Инициировал разгон «крыши» украинофилов – Юго-западного отделения Русского географического общества и газеты «Киевский телеграф». Поэтому высокое начальство считало, что вредной идея Юзефовича быть не может. К тому же в крае было неспокойно. Только-только подавили очередное польское восстание, так что нелишним будет показать, кто тут главный.

Микешин с энтузиазмом взялся за работу и создал проект самого шовинистического памятника из всех, ранее установленных в России. На гранитном постаменте, по форме похожем на курган, на гарцующей лошади сидел гетман. Под копытами коня были изображены распластанное тело ксендза-иезуита, покрытое разорванным польским флагом, а рядом – звенья разорванных цепей. Сбитые скачущим конем, летели со скалы фигуры польского шляхтича и еврейского арендатора. Внизу, перед скалой, располагались еще четыре фигуры: слепой кобзарь и его слушатели – белорус, малоросс, великоросс и червоноросс. На барельефах изображались эпизоды битвы под Збаражем и въезд войска Хмельницкого в Киев.

Возможно, что унижение поляков и евреев не особо расстраивало украинофилов. Надо понимать, что на территории современной Украины польское и украинское движения были конкурентами, и возможное возрождение Речи Посполитой не вызывало у украинцев энтузиазма. Поэтому не стоит говорить о «солидарности угнетенных наций». Юзефович же как представитель русского национализма и монархизма считал инородцев опасной социальной категорией. Надо было показать, как гетман побеждает поляков, поэтому на проекте барельефа постамента была отнюдь не Переяславская рада, а битва под Збаражем. Лишний камень в «польский огород».

Средства на памятник предполагалось собрать по благотворительной подписке, но пожертвования поступали плохо. Верные патриоты не торопились трясти мошной, а генерал-губернатор Дондуков-Корсаков полагал, что так изобразить евреев и поляков – это все-таки перебор. На подвластных ему территориях было неспокойно, так что привлекать лишнее внимание к межнациональным отношениям крайне нежелательно. Политические мотивы и недостаток средств привели к тому, что утвержденный проект памятника пришлось изменить. Исчезли с монумента попираемый польский флаг и антисемитская тематика, фигуры кобзаря и его вполне «русских», частично православных слушателей, а также барельефы.

Время шло. Морское ведомство пожертвовало на строительство памятника 1600 пудов (25,6 т.) старой корабельной меди. В 1877 г. наконец была изготовлена гипсовая модель памятника, а в 1879-м в Санкт-Петербурге, на литейно-механическом заводе Берда, при участии скульпторов Пия Велионского и Артемия Обера, композицию отлили из металла.

Встал вопрос о месте установки. После долгих споров было решено, что это будет Софийская площадь. Но неожиданно Петербург отверг этот вариант. Дело в том, что памятник, если бы его установили на Софийской площади, располагался бы между алтарными стенами Софийского собора и Михайловского Златоверхого собора.

Предполагалось, что статуя будет ориентирована так, чтобы гетманская булава была угрожающе направлена в сторону Польши. Но в таком случае конь Богдана Хмельницкого был бы обращен хвостом к шествиям многочисленных православных паломников. Это возмутило киевское духовенство, и оно написало жалобу в Синод.