Всемирная история. Том 1. Древний мир

Молосская собака. Античная статуя из Помпей

Так, например, на священном городище древнего Илиона указывали место, где Ганимед был вознесен орлом на Олимп, или жертвенник, на котором Приам был убит; в Херонее желающие могли видеть скипетр Агамемнона, а в Сикионе — знаменитую ткань Пенелопы либо клочок кожи, содранной Аполлоном с Марсия; а в фокейском городке Панопее — даже комок той самой глины, из которой некогда Прометей создал первого человека! Истинное пристрастие к художествам в путешествиях римлян играло лишь второстепенную роль.

Игры

Это, впрочем, было вовсе не удивительно: хотя греческий гений уже издавна влиял на римлян, вкусы обоих народов были совершенно различными, и это яснее всего выказывалось в их играх и зрелищах. Театр и драматические представления занимали в столице видное место: но большинство публики забавлялось преимущественно грубыми, пошлыми, а нередко и безнравственными фарсами ателланы, а на большие представления привлекалось скорее роскошной обстановкой, чем содержанием пьес. Очень небольшой кружок избранных и образованных людей был способен оценить трагедию, да еще и многие из них предпочитали те интермедии и пантомимы на весьма пикантные сюжеты (например, вроде суда Париса), которыми сопровождались представления. И чисто греческие народные гимнастические игры, до императора Коммода, не прививались в Риме. Любимым зрелищем римской публики в эти времена были скачки на колесницах в цирке, травли зверей и бои гладиаторов в амфитеатре.

Цирковые бега. Барельеф, найденный в Лионе в 1874 г.

При этих представлениях столичная публика более всего наслаждалась зрелищем своего всенародного множества, а в том великолепии и расходах, которых императоры не жалели на эти представления, толпа видела нечто вроде внимания и даже преклонения перед нею, перед тем populus Romanus, который здесь, после уничтожения комиций, наслаждался еще последней тенью сознания своего величия. Что же касается увлечения, возбуждаемого в публике скачкой колесниц, знаменитыми конями, фессалийской, испанской, гирпинской или сицилийской их выездкой, самими возницами и разноцветными отличиями их одежд, то это увлечение доходило до болезненной страсти даже в среде высших классов римского общества. Люди выходили из себя, горячо вступаясь за того или другого из ездоков и предлагая заклады за синего и зеленого, за белого и красного, и даже те, в душу которых уже запали семена христианства, не могли противостоять этому очарованию.

Лошади и возницы двух разных цирковых партий. С мозаики.

Таким же обаянием пользовались бои со зверями и травли зверей, для которых непрерывно шли целые транспорты зверей из всех провинций; сохранилось известие, что во времена императора Тита, в одном только представлении, участвовало 5 тысяч иноземных зверей, и единственное благо, проистекавшее из этого пристрастия римской публики к кровожадным зрелищам, заключалось в том, что, как в Северной Африке, так и в других провинциях количество диких зверей быстро уменьшалось при таком их массовом вывозе в Италию. Но эта выгода дорого искупалась тем дурным влиянием, которое подобные зрелища оказывали на характер народа. Об этом нетрудно судить по тем слабым остаткам подобных зрелищ, какие и поныне видны в испанском бое быков. Но все это было ничтожно в сравнении с боями гладиаторов, которые начались в 264 г. до н. э. поединком между тремя парами бойцов, а затем стали все разрастаться и принимать все более и более утонченный характер, — и наконец обратились в любимейшее зрелище озверевшей толпы.

Сражение гладиаторов. Фреска из дома Склера в Помпеях.

Два «самнита» после схватки с двумя «мирмиллонами». В левой группе побежденный «самнит» поднимает руку, прося у публики пощады, а его победитель, видимо, пытается вырваться из рук ланисты, чтобы добить противника. Справа уже «мирмиллон» падает, смертельно раненный. На фризе написаны имена гладиаторов, их хозяев и число побед.

Римские изображения гладиаторов.

Конные гладиаторы с фрески из Помпеи (вверху). Статуэтки мирмиллона и ретиария. Сен-Жерменский музей.