Всемирная история. Том 15 Эпоха Просвещения

Возвращались американские моряки с сахаром, патокой, тафией (водкой из сахарного тростника). Купцы и торговцы северных портов, не говоря уже о Нью-Йорке и Филадельфии, распространили свои плавания на всю Северную Атлантику, на острова вроде Мадейры, на побережье Африки, Португалии, Испании и Франции, и, разумеется, — Англии.

Они доставляли даже в Средиземноморье вяленую рыбу, пшеницу, муку.

Правда, такое расширение торговли до мировых масштабов, создавшее торговлю по «треугольной» схеме, не вытесняло Англию из игры.

Хотя американские корабли приходили непосредственно в Амстердам, Лондон почти всегда был одной из вершин этих треугольников, и именно на Лондон (с других рынков Европы) американская торговля делала свои ремиссии п из Лондона она получала свои кредиты.

Она также оставляла там значительную долю своих прибылей, ибо баланс между колониями и Англией был в пользу последней.

В 1770 году, до восстания колоний, один наблюдатель писал: «Посредством закупок и комиссионных все деньги этих поселений (то есть колоний) уходят в Англию, а то, что остается им из богатств, заключено в бумаге (то есть в бумажных деньгах)».

Тем не менее, считает Бродель, вполне определенно Америка рано оказалась в соперницах Англии. Процветание колоний шло в ущерб процветанию острова и причиняло беспокойство купеческим состояниям Лондона. Что и вызывало раздражение и малоэффективные репрессивные меры.

В 1766 году Гроссли писал: «Англия ныне создаст бесполезные законы, дабы стеснить и ограничить промышленность своих колонистов. Она приглушает болезнь, а не исцеляет ее». Она «в такой торговле — экономичной и построенной па реэкспорте — теряет на таможенных пошлинах, складских издержках и комиссионных и часть оплаты труда в своих плаваниях. И в случае прямого возврата в оные колонии (что ныне всего более принято) разве навигаторы, особливо Бостона и Филадельфии, где мореплаванием занято более 1500 кораблей, не снабжают не только свои колонии, но также и все прочие английские колонии европейскими товарами, погруженными в иностранных портах? А сие не может не нанести громадного ущерба как коммерции Англии, так и ее финансам».

Конечно же, между колониями и метрополией возникали и другие конфликты, и, может быть, оккупация англичанами французской Канады в 1762 году, узаконенное на следующий год по условиям Парижского договора, ускорило ход дел, обеспечив английским колониям безопасность на их северной границе. Они больше не нуждались в помощи.

В 1763 году победоносная Англия и побежденная Франция, обе повели себя, как отмечает Фернан Бродель, неожиданным образом.

Англия предпочла бы Канаде (отобранной у Франции) п Флориде (которую уступила ей Испания) обладание Сан-

Доминго. Но плантаторы Ямайки оставались к этому глухи. Они отказывались делить с другими английский сахарный рынок, который был их заповедным угодьем.

Их упорство вкупе с сопротивлением Франции, желавшей сохранить Сан-Доминго, царицу сахаропроизводящих островов, привело к тому, что «снежные арпаны» (арпан — старинная мера площади, равная 0,422 га) Канады отошли

к Англии.

Однако есть неопровержимое доказательство английских вожделений, устремленных к Сан-Доминго. Когда в 1793 году война с Францией возобновится, англичане потеряют шесть лет на дорогостоящие и безрезультатные экспедиции ради овладения островом.

«Секрет английского бессилия на протяжении этих первых шести лет

войны (1793— 1799 гг.) заключен в этих двух роковых словах — Сан-Доминго», — писал Е.Вильямс.

Во всяком случае сразу же после заключения Парижского мира (1763 год) напряженность между колониями и Англией стала нарастать. Последняя хотела «образумить» колонии, заставить их нести какую-то часть огромных расходов на только что завершившуюся войну.

Колонии же в 1765 году дойдут до того, что организуют бойкот английских товаров, совершив настоящее преступление оскорбления величества.

Все это было настолько ясно, подчеркивает Бродель, что в октябре 1768 года голландские банкиры «опасаются», что ежели отношения между Англией и ее колониями испортятся, то как бы из сего не воспоследовали банкротства, коих воздействие эта страна (Голландия) могла бы ощутить».

Аккариан де Серионн с 1766 года видел, как поднималась «американская империя». «Новой Англии, — писал он, — надлежит более опасаться нежели старой в том, что касается утраты испанских колоний...» Да, это империя «независимая от Европы», империя, писал он несколько лет спустя, которая «в весьма близком будущем будет угрожать благосостоянию в особенности Англии, Испании, Франции, Португалии п Голландии».

Иначе говоря, уже заметны были первые признаки появления в будущем кандидатуры Соединенных Штатов Америки-па господство над европейской миро-экономикой.