Всемирная история. Том 3. Новая история

Между тем, в Америке происходили новые столкновения. Нью-Йорк отказывал в выдаче продовольствия стоявшему там английскому гарнизону. Тоунзенд, бывший при Питте лордом казначейства, успел ввести несколько новых пошлин и намеревался устроить в Бостоне королевскую таможню, служащие которой имели бы право домашнего обыска. Общее собрание в Бостоне протестовало против этой меры, побуждая к сопротивлению и другие колонии, хотя заверяло на словах о преданности к своей старой родине. Лорд Норт, вступивший в управление в 1770 году (после герцога Крафтона и бывший, следовательно, уже десятым премьер-министром в царствование Георга III), отменил пошлины Тоузенда, оставив лишь ничтожную пошлину на чай, в виде жалкого удовлетворения принципу, на котором настаивал сам король, не выходивший из круга автократических понятий континентальных правителей. Американцы ответили пассивным сопротивлением, отказавшись от употребления чая или добывая его контрабандным путем. Но в том же году в Бостоне произошла уже кровавая схватка между чернью и английским гарнизоном. Солдаты были решительно правы, народ виноват, но общее настроение было таково, что один из передовых бойцов за американскую независимость, Джон Адамс, не усомнился выступить защитником вожака бушевавшей толпы и настоял на его освобождении. Английское правительство придумало новое средство: всю чайную пошлину должна была оплачивать Ост-Индская компания, которая вознаграждала бы себя по том соответствующими ценами на чай, при продаже его в Америке. Но и эта мера не удалась: три корабля с грузом чая (18 000 фн.) подверглись в ночь на 18 декабря 1773 года нападению 40 или 50 лиц, переряженных индейцами, и весь груз был выброшен в море. В Англии ответили опять на это «биллем о Бостонской гавани», в силу которого Бостонская гавань закрывалась «впредь до разрешения», и другим биллем, исправлявшим конституцию штата Массачусетс в смысле усиления власти губернатора (1774 г.). Но как бы легко ни проходили все эти постановления в Палате Общин, американцы им не подчинялись. Чернь расправлялась по-своему с каждым, кто решался занять какую-либо должность, предписываемую новыми законами: счастливы были еще те, кто отделывался тем, что их раздевали донага, обмазывали дегтем, вываливали в перьях и потом гнали по улицам в таком виде. Но в сентябре того же года произошло нечто более значительное: без созвания свыше, но по собственному по чину и тайному соглашению, в Филадельфии (Пенсильвания) состоялся конгресс из представителей 12 колоний; только в Джорджии одержала верх лояльная партия, а Канада вообще не участвовала в движении. Конгресс одобрил происходившее в Бостоне, требовал от короля и английского народа восстановления порядков 1763 года и издал свою декларацию прав (в числе членов собрания было много юристов, «lawyers»), которую постарался распространить в Америке и Европе вместе с другими документами, говорившими в пользу дела, поднятого колониями. Но при всем этом поддерживалась фикция неразрывности этих колоний с метрополией. Представителем их и защитником в Англии был Веньямин Франклин, превосходно разыгрывавший роль честного, правдивого человека, каким он и был, без сомнения, в своей частной жизни; но в вопросе столь многозначительном и, в то же время, столь сопряженном со всякими опасностями, как достижение независимости для его родины, он не считал грехом двоесловить и заявлять ложную преданность монархии. Ему удалось провести на этом самого графа Чэтэма, который задумал такой примирительный план, по которому американцы не должны были платить налогов, но только принимать участие в государственных расходах из любви к старой родине.

Восстание колоний

Но подобных добрых слов было уже теперь недостаточно. Первая кровь в настоящем бою была пролита 18 апреля 1775 года, у Лексингтона, близ Бостона, при стычке массачусетской милиции с английскими войсками, потерявшими при этом сравнительно большое число: 273 человека. Американский патриотизм придает большое значение этому сражению, хотя ни оно, ни другие подобные схватки на заслуживают, конечно, такого. Многознаменательная новая страница мировой истории начинается здесь не борьбой гигантов или героев, не романтическим эпосом: за американцев ратовало более всего громадное расстояние, отделявшее английские военные силы от их операционной базы и вспомогательных их источников, равно как растянутость местного театра войны и, в особенности, французская помощь, поданная в решительную минуту.

Война за независимость