Всемирная литература. Искусство слова в Средневековье и эпохи Возрождения. Начало Нового времени

В своей огромной книге Рабле дает грандиозную картину жизни Франции, всех слоев современного ему общества. С большой любовью и пониманием его нужд и забот изображено крестьянство, жизнь деревни и ее обитателей – от беднейших крестьян и бродяг до мелких провинциальных сеньоров. Жизнь города, воссозданная Рабле, бурлит и кипит, причем городское общество изображено не единым, а разделенным, как то и было в реальности, на многочисленные слои и прослойки: от отцов города, богатеев, ростовщиков до городской бедноты, пестрого, горластого, вороватого люда, ремесленников всех мастей, пекарей и пивоваров рыночных торговцев… Перед нами городская интеллигенция – судейские, духовенство, жонглеры и комедианты, врачи-шарлатаны, гадалки, предсказатели судьбы и составители гороскопов, степенные горожане и гулящие девки. Действие мечется от замка до дворца короля, от монастыря до университета, из леса в поле, с корабля на землю… Сатира – вот и оружие, и свойство кисти Рабле. Смех – его стихия, стихия его книги!

Рабле в иллюстрациях Доре

Перед читателем мелькают жители всех почти французских провинций, немцы, итальянцы, голландцы, англичане, шотландцы, иностранная речь (и это не считая латыни и греческого) звучит со страниц книги. Герои путешествуют по миру – Турция и Африка, татарское ханство и Московия, фантастические, придуманные Рабле земли и народы, сказки о которых пользовались огромной популярностью (чему немало способствовали истории, рассказанные реальными путешественниками – Марко Поло, Магелланом и другими).

Итак, как мы начинаем понимать, книга Рабле – подлинная энциклопедия французского (да и не только) Возрождения. Жизнь великанов, их учение и образование, ум и смекалка, путешествия и приключения, их добродушное чревоугодие и грубая непристойность, простота нравов, двусмысленность высказываний и поиски идеала – все это заставляет, по правде говоря, не только смеяться, но и о многом задумываться… Кроме того, многие эпизоды романа просто не поддаются однозначному толкованию (и, прежде всего, рассказы о воспитании Гаргантюа…). Идеалы общественного устройства, так, как его понимает мыслитель Рабле, мы увидим в главах, посвященных Телемской обители, с ее порядком наоборот, с ее девизом – «Делай, что хочешь!». А двойственное отношение к монахам? С одной стороны – неприязнь, но с другой – любимый герой Рабле – монах, брат Жан, Жан-зубодробитель! Что это? Слабость или колебания автора? Полагаем, что это просто еще одна из граней его таланта – подлинная диалектика, найденная и определенная, сформулированная вполне самостоятельно этим гениальным нашим теперь знакомцем – неунывающим Франсуа Рабле.

Один из многочисленных памятников Рабле во Франции

Резюме: Рабле провозгласил своей книгой то, в чем никогда и не сомневался и не терял надежды, – неудержимое стремление людей к знанию, неограниченные возможности людей, которые, может быть, «доберутся до источников града, до дождевых водоспусков и до кузниц молний, вторгнутся в область Луны, вступят на территорию небесных светил и там обоснуются, и таким путем сами станут как боги». Это так, но и, как справедливо отметил автор замечательного труда о творчестве Рабле М.М. Бахтин, основная задача автора была «…разрушить официальную картину эпохи и ее событий, взглянуть на них по-новому… с точки зрения смеющегося народного хора на площади», что подтверждается, кстати, и замечательным народным, соленым, доступным и понятным языком книги.

§ 2. «Плеяда». Поэзия Пьера Ронсара

В 1549 году несколько молодых поэтов, объединившись, назвали себя «Бригадой»… Пьер Ронсар и Жан Антуан де Баиф (их встреча произошла еще в 1547 году, вблизи Пуатье), Жоашен дю Белле и Жан Дора… Книги, книги, книги, античная поэзия и современная им итальянская культура, Овидий, Вергилий, Данте, Петрарка – создать новую литературу – вот благая цель, поставленная перед собой этими молодыми французами… В 1553 году в состав «Бригады» входило уже несколько десятков человек. Меняется и название – в 1556 году в одной из своих элегий («Элегии Кретофлю де Шуазелю») Пьер Ронсар впервые употребил слово «плеяда», уподобив себя и еще шестерых – Жоашена дю Белле, Жана Антуана де Баифа, Понтюса де Тиара, Этьена Жоделя, Гийома Дезотеля, Реми Белло – семи звездам одноименного созвездия. Кроме того, так называли себя творившие в III веке до нашей эры в Александрии поэты-трагики.

Жан Антуан де Баиф

«Плеяда» всегда, до конца, оставалась группой друзей, чье братство только укреплялось поэзией. В свои поэтические сборники они часто включали произведения соратников.

Но не только общность тем, строения их стихотворений, общий строй поэтического искусства – сам смысл их объединения, желание создать новый французский литературный язык, новую культуру, возрождаемую ими через подражание античности – вот что делало их близкими, именно об этом и говорил Дю Белле в ученом трактате «Защита и прославление французского языка» (1549). Да, подражать, заимствовать лучшее, как писал Ронсар: