Всемирная литература. Искусство слова в Средневековье и эпохи Возрождения. Начало Нового времени

Филип Сидни – старший сын вице-губернатора Ирландии. Учился сначала в знаменитой школе в Шрусбери, затем, конечно же, в Оксфорде и Кембридже. Его отец, сэр Генри, писал двенадцатилетнему Сидни: «Пусть первым побуждением твоего разума будет искренняя молитва всемогущему богу… Постигай не только чувство и суть читаемого, но и словесное их воплощение, и ты обогатишь свой язык словами и разум мыслями… Пребывай в веселии… Но пусть твое веселие будет лишено грубости и насмешки над окружающими тебя людьми… Самое же главное, никогда не дозволяй себе лгать, даже в малости… Учись добронравию. Привыкнув, ты будешь совершать одни добрые дела, хотя бы того и не хотелось тебе, ибо дурные будут тебе неведомы. Помни, сын мой, о благородной крови, которую ты унаследовал от своей матери, и знай, что добродетельная жизнь и добрые дела буду лучшим украшением твоего славного имени». Однако сам Филип Сидни скажет: «Я не геральдист, чтобы исследовать родословную людей, для меня достаточно, если я знаю их достоинства».

Всю жизнь оставаясь в ожидании наследия, Филип Сидни ощущал двусмысленность своего положения. Ум и рвение при королевском дворе не нужны и слишком заметны – от него ожидают лишь придворных способностей, а инициатива… Немилость двора заставляла его проводить все время в имении сестры – Мэри Пембрук…

Как старшему сыну в семье, ему была определена карьера дипломата и воина. Сидни путешествует по Франции, Германии, Италии, изучает языки и культуру этих стран, а также античную древность. Спектр интересов его широк: от политики до астрономии, от геометрии до военного дела. Он мечтает о политической деятельности, о воинской славе, о создании всеевропейской протестантской лиги во главе с королевой Елизаветой. Но лишенный возможности достижения карьеры по множеству указанных выше «придворных» причин, он в «свои самые беззаботные годы» обращается к литературе. Вильям Ринглер, писатель и издатель, в предисловии к полному собранию поэтических произведений Филипа Сидни сказал: «Когда он, отойдя от политики, занялся поэзией, он остался противником привычного положения вещей. Не имея возможности бороться против врагов своей религии за пределами родины, он повел решительную кампанию против литературной отсталости своих соотечественников».

Титульный лист «Аркадии»

Елизавета, великая королева англичан, посылает его в Нидерланды, где герцог Оранский возглавил борьбу против испанского владычества. Через восемь месяцев, покорив всех своим умом и храбростью, Филип Сидни погибает в бою… Его тело было перевезено в Англию и с воинскими почестями похоронено в соборе Святого Павла.

Для развлечения сестры, для домашнего круга близких, в 1583-1584 годах Филип пишет пастушеский и одновременно рыцарский роман «Аркадия», который не без основания можно считать первым романом эпохи Ренессанса, написанным в Англии. Первый вариант называется «Старая Аркадия». Однако, не удовлетворившись результатом, Сидни переделывает его уже в философско-политический роман, поставив в центр идею власти и правомерности свержения власти, если она становится деспотической. Этот незавершенный вариант мы называем «Новая Аркадия». Публикация «Аркадии» состоялась только после смерти автора, в 1590 году.

Вероятно, в 1579 (1583) году Филип Сидни пишет трактат «Защита поэзии», по сути являющийся первой книгой по историко-нормативной поэтике в Англии, провозгласившей высшее познавательное назначение литературы и положившей начало национальной литературной теории.

1578 год историки литературы считают годом написания Филиппом Сидни пасторальной драмы «Леди мая», которую можно назвать началом елизаветинского театра. К этому же году относят и создание сонетов, известных читателю по сборнику «Некоторые сонеты», содержащем чудесные строки о любви:

С тех пор я болен, как гроза ушла:
С тех пор мне страшно, что за мной следят;
С тех пор сирены в путь меня манят;
С тех пор завеса на глаза легла;

С тех пор мой ум впитал смятенья яд;

С тех пор душе свобода тяжела;
С тех пор у снега я прошу тепла
И слабым чувством в плен рассудок взят.

Ну что ж, Любовь, я подчинюсь ярму

И поступлю, как требует закон,
Поскольку тот, кто разбивал тюрьму,
Сказать по чести, не бывал спасен.

Ах, столько чар в тюремщике моем,

Что я согласен вечно быть рабом.