Всемирный потоп

Казалось, что убедительная победа Герберта Гувера на выборах 1928 года окончательно утвердила сложившийся после войны порядок. Гувер был великим инженером прогрессивизма, и его реакция на самые первые потрясения 1929 года была характерной[1489]. В октябре он вместе с Макдональдом выступил за разоружение. Во внутренней политике он использовал все свои связи в деловых кругах и торговых ассоциациях, пытаясь противопоставить кризису частные инвестиции. Но в условиях резкого снижения доверия и сокращения расходов внутри страны этих мер было недостаточно. Гувер как мастер создания катастрофических ситуаций за рубежом, провозвестник американского благоденствия, символ прогрессивной эффективности и самоудовлетворенности, чувствовал себя униженным из-за разразившейся в стране катастрофы и опустошающего возврата к нестабильности, от которой американская экономика так сильно пострадала в конце XIX века[1490]. И дело было не в том, что президент не понимал обоснованности правительственных расходов, направленных на преодоление цикличности. Проблема состояла в том, что бюджет федерального правительства, составлявший 3 % ВВП, был слишком мал, для того чтобы обеспечить стабилизирующее воздействие. Гувер также не смог воспрепятствовать принятию Конгрессом скандального закона Смута – Хоули о тарифе. В то же время, несмотря на призывы Белого дома, ФРС пожертвовала стабильностью банковской системы в интересах проведения серьезной дефляции. В сентябре 1931 года, после того как Британия отказалась от золотого стандарта, в Америке лопнуло 522 банка, общая сумма депозитов в которых составляла примерно 705 млн долларов. Но худшее было впереди.

В начале февраля 1933 года, когда Америка находилась в ожидании нового президента, в штате Луизиана началось массовое закрытие банковских вкладов. 3 марта эта эпидемия достигла самой сердцевины мирового финансового порядка – Нью-Йорка. В отчаянии власти штата Нью-Йорк обратились в Вашингтон с просьбой принять меры на федеральном уровне. Но именно в этот день истекал срок президентских полномочий Гувера, а его преемник Франклин Рузвельт отказался заниматься этим вопросом. Не получив указаний от федерального правительства к утру 4 марта 1933 года, губернатор Нью-Йорка принял решение закрыть центр мировой финансовой системы. Столкнувшись с сильнейшим мировым экономическим кризисом во всей современной истории, американское государство решило самоустраниться.

Первое, с чего начала новая администрация Франклина Делано Рузвельта, была попытка исправить это впечатление. Демократия должна показывать, что она управляет[1491]. «Новый курс» представлял принципиально новую концепцию роли федерального правительства. После революции и Гражданской войны 1860-х годов Соединенным Штатам предстояло пережить третий момент своего становления[1492]. Сам Гувер уже предпринимал решительные шаги по расширению поддержки экономики федеральным правительством. Была создана Реконструктивная финансовая корпорация, уполномоченная к лету 1932 года занять средств на сумму до 3 млрд долларов. Предстояли и другие важные шаги. Однако этот поворот к «конструктивной» политике в Соединенных Штатах был связан, как и повсюду, с отказом от выполнения международных обязательств. Не последствия Первой мировой войны, а реакция на разочарование 1920-х годов и Великая депрессия привели к тому, что теперь во главе угла американской политики оказался полномасштабный изоляционизм[1493]. Националистический поворот в американской политике на первом этапе деятельности администрации Франклина Делано Рузвельта завершил процесс дезинтеграции, начало которому было положено шоком, распространившимся из Британии в 1931 году.

Начиная с 1870-х годов золотой стандарт считался флагманом респектабельной политической жизни Америки. В ходе борьбы за золото в 1890-е годы сформировалось новое поколение прогрессивистов, наследниками которых стали Вильсон и Гувер. Но к весне 1933 года золотые запасы Америки были в такой степени истощены, а банковская система пережила столь сильные потрясения, что 19 апреля Рузвельт объявил об отказе Америки от золотого стандарта. Это решение заложило основу финансовой стабильности, необходимой для восстановления Соединенных Штатов[1494]. Однако неожиданное обесценивание доллара в сочетании с заоблачными тарифами чрезвычайно затрудняли экспорт в США[1495]. Вдобавок после того, как было восстановлено доверие инвесторов, фонды возвратились в Нью-Йорк, поглотив ликвидные активы, имевшиеся в других частях света.