Всемирный следопыт, 1931 № 05

Утром 2 декабря «Абхазия» отдала концы в Константинопольском порту. Первые впечатления — конечно полиция. Турецкая полиция — самая грязная и самая вежливая и ненадоедливая из всех полиций мира.

Турецкий полисмен

Посетили наше торгпредство. Шли туда пешком, и уже через пятнадцать минут прогулки у всех ударников создалось единодушное впечатление о городе. Прокопченный провинциальный городишко! Чудовищно грязные улицы так узки и круты, что в большинстве случаев непригодны для движения экипажей и авто.

Дом торгпредства находится в центре Стамбула Большие металлические ворота с двумя гербами СССР, посреди асфальтового двора развалилась цветочная клумба, эффектная мраморная лестница ведет в здание.

Полпред тов. Сурец, специально приехавший встретить нас из Ангоры, объясняет:

— Этот дворец имел когда то ценностей и украшений больше чем на один миллион рублей. В годы реакции он был разгромлен и обокраден.

Через стеклянное парадное широкой мраморной лестницей попадаем на второй этаж, в длинный, с четырьмя колоннами, зал. Десятки столов, сотни стульев. С высокого художественного потолка спускаются пышные люстры. Рядом, в фойе, биллиардные столы, буфет, громкоговоритель, напротив вход в читальню и библиотеку.

Получив свежие советские газеты, выходим из читальни По крутой и грязной улице веселой гурьбой спускаемся вниз. Проходим через раздвижной мост и попадаем на грязные, но оживленные улицы. Здесь ходят трамваи. Странные трамваи — двухклассные. Первый класс — это красивые миниатюрные вагончики с мягкими сиденьями. Второй класс напоминает зеленый ящик МКХ для мусора, только размером побольше, да окна прорублены.

Заходим в бывший султанский дворец, поражающий пышностью и великолепием своих покоев. Спускаемся в знаменитый подземный водоем, поддерживаемый 1 100 колоннами. Это знаменитое водохранилище несколько веков бездействует и сохраняется только лишь как историческая ценность.

Ударники сговариваются о перевозе через пролив с яличниками

После обеда на маленьком катере объезжаем Золотой Рог. Вид с залива на город замечательный. Сотни плоскокрыших домиков, залезая один на другой, бегут перед глазами. Развертывается бесконечная панорама огромных мечетей, окруженных группами башен.

Порт небольшой, но оживленный. Здесь нет тех громадных кранов, что мы видали в Гамбурге, но нет и той жуткой тишины, которая царила в Гамбургском порту. Десятки судов толпятся у берега, пристань гудит на сотни ладов.

Проходя мимо румынского парохода, мы заинтересовались работой грузчиков. Рваные, худые с потными изнуренными лицами, таща на спине громадную корзину угля, они бегом мчались по деревянным настилам с низенькой баржи к окну кочегарки. Их шесть человек. Шесть безостановочно двигающихся теней. Они не поют не смеются, не переговариваются и даже как-будто не замечают друг друга.

Утром следующего дня знакомились с работой нашего торгпредства, посетили самую большую текстильную фабрику Стамбула.

На фабрике нас приняли очень хорошо. Инженеры водили нас по всем цехам, объясняли производство, с охотой отвечали на наши вопросы.

Рабочий-текстильщик получает здесь за 11-12-часовой рабочий день 90 пиастров — около 90 копеек на наши деньги. Работница за ту же самую работу получает 75–80 пиастров, а дети — здесь работают даже дети! — 50 пиастров. Квартирная плата отнимает половину заработка рабочего.

Прощаясь с нами, инженер, сопровождавший нашу группу, заявил:

— Я очень интересуюсь размахом строительства в вашей стране. Я с удовольствием пошел бы к вам работать и с радостью отдал бы все свои знания молодому, но очень сильному, крепкому Советскому союзу.

Домой!

6 декабря было самым торжественным днем нашего рейса. Море и небо были совершенно спокойны. Ветер спал. В рассвете туманного утра мелодично жужжали винты теплохода.

Все палубы были запружены ударниками. Веселые крики, смех, гомон.

Все разговоры на одну тему: «Скорей, скорей, на завод, на фабрику, за машину, за станок!» Скорей бы Одесса! Оттуда ребята передают по радио:

«Не выполнен промфинплан». Придется помочь им. Десятки ударников наперебой выражают желание остаться в Одессе, чтобы помочь товарищам победить ударный квартал.

День разгорался, бледные лучи солнца пробивались сквозь ажур облаков. В одиннадцать часов на горизонте показалась узкая полоска земли. Через четверть часа издали показались два катера. Еще через минуту до нас долетели звуки военного оркестра. Стоя, мы запели «интернационал».

Да здравствует страна рабочих и крестьян!

Как хорошо быть гражданином CCCP!

ПУТИ СЕВЕРА Очерк М. ПАПАВА

Новая надпись

Раскройте любую карту севера, изданную до революции. Найдите студеную голубую бледность Карского моря. Справа его льды прижимаются к блеклой зелени тундры. Тундра зеленит весь Ямал. Зеленые берега его омывает голубая ящерица Обской губы.