Всемирный светильник. Преподобный Серафим Саровский

Один Саровский инок поддался подобному искушению. Желая найти себе облегчение, он поделился своею скорбью с другим братом. После вечерни они вышли из монастыря и, гуляя вокруг ограды, дошли до конного двора. Вдруг они видят преподобного. Глубоко почитая его, они упали ему в ноги. Угодник Божий с необычайной ласкою благословил их и, прозрев уныние брата, запел: «Радости мое сердце исполни, Дево, Яже радости приемшая исполнение, греховную печаль потребляющия» (Тропарь из канона Пресвятой Богородице). Потом, топнув ножкою, святой старец с силою и восторгом сказал: «Нет нам дороги унывать, ибо Христос все победил, Адама воскресил, Еву свободил, смерть умертвил!» Радость его передалась унывающему брату; искушение мгновенно исчезло, и иноки в мирном и веселом духе возвратились в монастырь.

А монахиня Капитолина (Ксения Васильевна) в записях своих оставила нам свидетельство о воззрении преподобного на уныние и радость вообще: «Веселость — не грех, матушка: она отгоняет усталость, а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет. Оно все приводит с собою. Вот и я как поступил в монастырь-то, матушка, на клиросе тоже бывал; и такой веселый-то был, радость моя! Бывало, как ни приду на клирос-то, братия устанут; ну, и уныние нападет на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не поют. Все соберутся, а я и веселю их; они и усталости не чувствуют! Ведь дурное что говорить ли, делать ли — нехорошо, и в храме Божием не подобает. А сказать слово ласковое, приветливое да веселое, чтобы у всех пред лицом Господа дух всегда весел, а не уныл был — вовсе не грешно, матушка».

И этот дух Христова мира и радости все более возрастал в преподобном, дойдя потом до постоянной пасхальной радости; отчего он часто и называл своих собеседников «Радость моя!» или встречал приветом: «Христос воскресе».

Какова была борьба у Прохора с плотскими движениями, это нам неизвестно. Правда, в своих наставлениях он говорит: «Человеку в младых летах можно ли гореть и не возмущаться от плотских помыслов?!»

Следовательно, не свободен и он был от этих приражений естества. Но нет никакого сомнения, что эти страсти не имели в нем материала: чистый от юности, он без труда преодолевал находящие на него помыслы; и даже обращал эти искушения вражии в поводы к добру тем, что противился им: «Если мы не согласны со влагаемыми от диавола злыми помышлениями, то мы добро творим».

«В этих нападениях, — учил он, — тотчас же нужно обращаться с молитвою ко Господу Богу, да потухнет искра порочных страстей при самом начале. Тогда не усилится в человеке пламень страстей».

Этот «нечистый дух только на страстных имеет сильное влияние; а к очистившимся от страстей приражается только со стороны или внешне».

Так именно «внешне» лишь приражался он к нему самому, не находя в святом послушнике пищи и палимый его молитвою при первых же искусительных приступах своих. И впоследствии он дерзновенно говорил о себе духовнику Дивеевской обители отцу Садовскому так: «Как я и сам — девственник, батюшка, то Царица Небесная благословила, чтобы в обители моей были бы только одни девушки».

И Н. А. Мотовилову объяснял он, что дев-инокинь нужно устраивать отдельно от вдовиц, по повелению Самой Божией Матери. «К нам придут вдовицы и отроковиц с собою приведут, — говорил он дивеевской сестре Матроне. — Но мы, матушка, особенных чувств от вдовиц. Они во многом различны от нас (девственных). Девица услаждается только Сладчайшим Иисусом, созерцает Его в страданиях и вся свободная духом служит Господу; а у вдовицы много воспоминаний о мирском: «Как хорош был покойник-то наш! Какой он был добрый человек!» — говорят они».

Поэтому он для девиц выделил особую часть монастыря с мельницей, которая потом и называлась «Мельничною девичьею» обителью. Такое самосвидетельство преподобного вернее всяких других показаний ручается за непорочность его. Но чтобы сильнее, глубже очистить и остатки движений естества, Господь почти в самом же начале монашества послал ему тяжелую болезнь. «Тело есть раб, душа — царица, — учил он после, — а потому сие есть милосердие Господне, когда тело изнуряется болезнями; ибо от сего ослабевают страсти, и человек приходит в себя». Впрочем, «и самая болезнь телесная рождается иногда от страстей»; «Отними грех, и болезни оставят».

Через 2 года после вступления в монастырь Прохор тяжко заболел водянкою: он весь распух и большею частью лежал в келье неподвижно. Недуг продолжался около трех лет. Игумен Пахомий и старец Иосиф, горячо полюбившие послушного инока, с любовью ухаживали за ним. Не видя улучшения и даже боясь смертельного исхода болезни, отец Пахомий предложил пригласить врача. Но Прохор кротко ответил ему: «Я предал себя, отче святый, истинному Врачу душ и телес, Господу нашему Иисусу Христу, и Пречистой Его Матери; если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством — причастием Святых Таин».