Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война

В любом случае, Кёниггрец был сокрушительным поражением для немецкого либерализма. Либералы понимали, что кампания ими проиграна. Тем не менее они были полны надежд. Они были твердо намерены продолжить борьбу в новом парламенте Северной Германии. Им казалось, что эта борьба должна привести к победе либерализма и сокрушению абсолютизма. Каждый день приближал момент, когда король утратит возможность использовать «свою» армию против народа.

6. Эпизод с Лассалем

Для понимания прусского конституционного конфликта можно было бы обойтись и без упоминания Фердинанда Лассаля. Его появление на политической сцене не сказалось на ходе событий. Но оно стало предвестником чего-то совершенно нового; впервые дали о себе знать силы, которым предстояло определить судьбу Германии и всей западной цивилизации.

В то время как прусские прогрессисты вели борьбу за свободу, Лассаль неистово и ожесточенно воевал против них, проповедуя евангелие классовой войны и подстрекая рабочих отвернуться от прогрессистов. Он говорил, что прогрессисты, эти представители буржуазии, являются смертельными врагами рабочих. Нужно бороться не с государством, а с эксплуататорскими классами. Государство – ваш друг; ну, разумеется, не государство, управляемое господином фон Бисмарком, а государство, во главе которого буду я, Лассаль.

Лассаль не был платным агентом Бисмарка, как подозревали некоторые. Лассаль был неподкупен. Только после его смерти некоторые из его бывших друзей взяли деньги у правительства. Но поскольку и Биссмарк и Лассаль нападали на прогрессистов, они оказались в буквальном смысле слова союзниками. Лассаль очень скоро сблизился с Бисмарком. У них были тайные встречи. Об этих тайных отношениях стало известно лишь много лет спустя. Бессмысленно обсуждать, к чему привел бы открытый и продолжительный союз этих двух честолюбцев, если бы вскоре после начала этих встреч Лассаль не умер из-за раны, полученной на дуэли (31 августа 1864 г.). Они оба стремились к высшей власти в Германии. Ни Бисмарк, ни Лассаль добровольно не отказались бы от борьбы за первое место.

Бисмарк и его друзья в военной и аристократической среде ненавидели либералов настолько, что отдали бы страну социалистам, если б им не хватило силы самим удержать власть. Но в то время они были достаточно сильны, чтобы надежно держать прогрессистов в узде. Им не нужна была поддержка Лассаля.

Неправда, будто Лассаль подал Бисмарку идею, что революционный социализм является мощным союзником в борьбе против либералов. Бисмарк издавна понял, что низшие классы большие монархисты, чем средние классы[16]. Кроме того, когда он был представителем Пруссии в Париже, ему пришлось наблюдать цезаризм{31} в действии. Не исключено, что его пристрастие к всеобщему и равному избирательному праву было усилено разговорами с Лассалем. Но в тот момент он не нуждался в сотрудничестве Лассаля. Социалисты были еще слишком слабы, чтобы считать его важным союзником. К моменту смерти Лассаля во Всеобщем рабочем союзе{32} насчитывалось не более 4000 членов[17].

Агитация Лассаля не мешала деятельности прогрессистов. Это досаждало, но не мешало. Да и ничему полезному научиться от него они не могли. То, что прусский парламент – чистая бутафория и что армия является главной опорой прусского абсолютизма, для них не было новостью. Они противостояли власти именно потому, что знали это.

Короткая демагогическая карьера Лассаля примечательна тем, что впервые на политической сцене Германии идеи социализма и этатизма вступили в борьбу с идеями демократии и свободы. Сам Лассаль не был нацистом; но он был самым видным предшественником нацистов и первым немцем, претендовавшим на роль фюрера. Он отвергал ценности Просвещения и либеральной философии, но не как романтический поклонник Средневековья и королевского абсолютизма. Он отрицал их, но при этом обещал реализовать с еще большей широтой и размахом. Либерализм, утверждал он, стремится к иллюзорной свободе, а я приведу вас к подлинной свободе. И эта его подлинная свобода означала всемогущество государства. Враг свободы – не полиция, а буржуазия.

Именно Лассаль лучше всего выразил дух наступавшей эпохи, сказав: «Государство – это Бог»[18].

Глава II Триумф милитаризма

1. Прусская армия в новой Германской империи