Всемогущий

Несмотря на полутьму и на то, что он снял очки, Егор узнал его. И поразился, до чего без очков у него неприятное лицо – как будто сжатый кулак.

– Только найдем, кого нужно, и сразу покинем, – продолжал Курбатов. – Или вы сами укажите нам, где он скрывается. Это избавит нас всех от лишних хлопот.

– Никого здесь нет! – возвысил голос отец Кирилл.

Слишком мягкий в своей старенькой рясе перед этими людьми в угловатых костюмах, явившимися сюда, точно гробовщики, он стоял перед ними, как живой заслон, и было видно, что никакая сила не стронет его с места.

– Нехорошо врать, батюшка, – сказал вкрадчивым тоном стоявший рядом с Курбатовым невысокий плотный мужчина с обширной лысиной.

– А вы кто такой, чтобы уличать меня во лжи? – накинулся на него отец Кирилл. – Я говорю, здесь, – он повел вокруг себя рукой, – никого нет, кроме вас и меня. И я вообще не понимаю, о ком вы говорите.

– Вчера человек по имени Егор Горин заходил к вам в девятом часу, – сказал лысый. – Он ведь ваш старый друг, верно?

– Вам нет никакого дела до того, кто ко мне заходил, – ничуть не смешался отец Кирилл, а напротив, ощутил только что-то вроде дополнительного толчка для своего гнева. – И я еще раз повторяю: немедленно покиньте храм. В противном случае я вызову милицию.

– Вы и так ее вызовете, – возразил Курбатов. – Но позже. А сейчас прошу вас указать место, где вы прячете господина Горина.

– Никого я не прячу, – сказал старый священник. – И не думайте, что ваше самоуправство останется безнаказанным. Я хорошо вас запомнил и сообщу ваши приметы куда следует.

«Зачем он это сказал?» – подумал Егор, кусая губы.

Курбатов переглянулся со своим лысым помощником, и оба будто задумались. Казалось, заявление отца Кирилла поставило их в тупик.

– Напрасно вы так, – сказал Курбатов.

Было в его негромко произнесенных словах что-то такое, что заставило Егора задрожать от страха – не за себя, за отца Кирилла.

– А вы меня не пугайте, – сказал старый священник, тоже уловив угрозу, но и не подумав идти на попятный. – Если вам не страшна власть государства, то подумайте о гневе Божьем. Вам придется ответить за то, что вы сделали!

Он указал на свороченную дверь.

– Может, да, а может, нет, – ответил Курбатов. – Он покосился на своих людей. – Пошли!

Те начали обходить священника, но он внезапно расставил руки и шагнул к ним навстречу.

– Стойте! – крикнул он.

По храму разнеслось раскатистое эхо. Вид старика, вознесшего руки в широкой черной рясе, был до того грозен, что налетчики на секунду смутились.

– Ни шагу дальше! – приказал отец Кирилл. – Иначе прокляну.

– Вряд ли успеете, батюшка, – равнодушно ответил Курбатов.

Отец Кирилл что-то хотел сказать, но, подчиняясь кивку Курбатова, лысый крепыш поднял руку – и вдруг послышались два приглушенных хлопка. Старик вздрогнул, взмахнул, как крыльями, рукавами своего одеяния, попятился – и рухнул на землю, издав глухой, поразивший Егора, стук.

Егор рванулся вперед, но его обхватила могучая рука, зажала ему рот и потащила обратно за колонну. Он было забарахтался, но рука была слишком сильна.

– Вперед! – послышался приказ Курбатова. – Найти его. Брать только живым. Дикого в расход.

– Пятый докладывает, что у старика в каморке их нет, – сказал лысый. – Но недавно кто-то был.

– Это они, – сказал Курбатов. – Узнали про нас и где-то спрятались. Давайте ищите их. И повнимательнее за алтарем.

Послышались торопливые шаги. Люди Курбатова бросились обыскивать алтарь.

Еще немного – и они найдут беглецов, стоявших за колонной. Дело решали секунды.

Егор не мог оторвать глаз от лежащего посреди храма старика. Отец Кирилл принял мученическую смерть, чем-то уподобившись своему Учителю, и можно было не сомневаться, что в небесной жизни он займет подобающее ему место. Но Егору, который слишком хорошо знал его живым человеком, чья доброта не знала границ, с быстрым, легким умом, с улыбкой, которая всегда была у него наготове, со словом, которым он утешал и врачевал, – было дико видеть его неподвижное тело, раскинувшееся на полу храма с какой-то ужасающей фамильярностью, чуть ли не непристойностью, как будто батюшка был пьян и улегся спать. Вины его в этом не было и быть не могло, – и тем омерзительнее были те, кто сделал с ним это, в один миг оборвав прекрасную жизнь и передав ее подлым объятиям смерти.

Егор так был поражен, что не мог сойти с места и, наверное, был бы скоро обнаружен, если бы Дикий не начал действовать.

Выставив руку с автоматом, он вышагнул из-за колонны и открыл огонь.

– Не здесь! – простонал Егор.

Но кто его мог услышать? Стены храма наполнились таким грохотом, что замигали все свечи возле икон, и уши Егора точно забились ватой.

Он все еще смотрел на отца Кирилла, а Дикий уже ухватил его за руку и потащил за собой.

– Вперед! – послышался его рев, от которого зазвенели окна.