Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка

Сходным образом почти все системы сортировки требуют от пользователей обладания некоторым объемом знаний. С нашей современной точки зрения, печатные списки и алфавитный порядок, по сути, синонимичны: мы предполагаем, что алфавитный порядок является (и всегда был) для человечества стандартным методом сортировки, позволяющим найти бóльшую часть информации, содержащейся в письменных источниках. Но оказывается, что это совершенно не так. На протяжении веков предпочтение отдавалось целому ряду других способов сортировки – географическому, хронологическому, иерархическому, категориальному. Порой в расположении материала трудно найти какой-то определенный принцип: сам порядок вещей представляется настолько существенным, что его просто запоминают. Какой был смысл для средневекового священнослужителя располагать книги Библии в алфавитном порядке? Для него было очевидно, что Бытие предшествует Исходу, так же как для нас очевидно, что понедельник идет перед вторником, а сентябрь – перед октябрем. Однако если вы попросите кого-то назвать или записать дни недели или названия месяцев в алфавитном порядке, то, скорее всего, последует продолжительная пауза. Это на удивление трудно сделать, потому что дни и месяцы следуют друг за другом в «естественном» порядке, и это не алфавитный порядок[3].

Другие типы категоризации и классификации, которые были естественными для прошлых поколений, сегодня кажутся такими же странными, как, например, попытка поместить август в начало списка месяцев на том основании, что он начинается с буквы A. Однако в мире, более стратифицированном, чем наш, иерархическое расположение когда-то представлялось вполне очевидным. В «Книге Судного дня» (поземельной переписи Англии и некоторых частей Уэльса, составленной по приказу Вильгельма Завоевателя в 1086 г.) была приведена оценка стоимости 13 418 владений, которые сперва были расположены в зависимости от их статуса, затем по географическому принципу, затем опять согласно статусу и, наконец, по уровню богатства. Вначале шел король, затем – по регионам – высшее духовенство, могущественные бароны и, наконец, самые обычные земледельцы.

Разумеется, чтобы информация «Книги Судного дня» оставалась доступной для последующих поколений читателей, они должны были знать регионы Англии и Уэльса и иерархический порядок титулования. Ибо за все тысячелетия существования письменности сложилась только одна важнейшая система классификации, которая не требовала никаких предварительных знаний для поиска: расположение по алфавиту. Единственное, что следует выучить для использования алфавитного порядка, – это список из приблизительно (в зависимости от языка) двух дюжин знаков, имеющих установленную последовательность. Не обязательно знать, на каком континенте находится город, чтобы отыскать его в атласе, или знать, кто стоит выше в церковной иерархии – епископ или кардинал, чтобы обнаружить их имена в списке участников духовного собора. Не нужно знать, предшествовала ли Гражданская война в Англии Гражданской войне в США, чтобы найти сведения о ней в справочнике «Войны в истории»; и, разумеется, не нужно знать, является ли помидор овощем или фруктом, чтобы отыскать его в каталоге семян.

Алфавитный порядок в этом отношении совершенно нейтрален. Человек, имя которого начинается с буквы А, находится в начале списка не потому, что он крупный землевладелец, или что у него больше денег, или что он родился раньше всех из этого списка, а просто по прихотливой случайности алфавита. Отсутствие у букв значения или заранее определенной ценности делает алфавитный порядок инструментом сортировки, который не навязывает пользователям ни убеждения его создателей, ни даже образ мира, в котором он был создан. В 1584 г. составитель первой французской библиографии в посвящении, адресованном королю, извинялся за использование алфавитного порядка и признавал, что его выбор искажает иерархию, позволяя менее значимым людям появляться в списке перед более значимыми, детям – перед родителями, подданным – перед правителями. «Конечно, – писал он, – я чувствовал нечто неподобающее в соблюдении алфавитного порядка, то есть порядка A, B, C», но тем не менее настаивал на этой системе – не для того, как можно предположить сегодня, чтобы было легче найти соответствующие статьи, но для того, чтобы «избежать всякой клеветы и оставаться в дружеских отношениях со всеми»; иными словами, не нарушить, пусть и неосознанно, иерархию, поставив менее значительного человека впереди более великого[4]. Следовательно, в 1584 г. алфавитный порядок все еще оставался запасным вариантом, позволявшим избежать в публикации бестактности по отношению к общественному порядку.