Всему своё время (ЛП)

— Он разрушил всё для меня, — прошептала она наконец. — И для нас.

Джон сжал челюсти так сильно, что почувствовал, как скрипят его зубы, и, он был уверен, зарычал почти как Призрак.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Он мёртв, Санса. Он больше никогда не сделает тебе больно. Ты жива, ты в безопасности, ты дома. Со мной. Я знаю, тебя мучают воспоминания, ужасные воспоминания. Но они уйдут… со временем. Вот увидишь. У нас будут новые воспоминания… о нас двоих, и о людях, которые нас окружают. Другие воспоминания, счастливые. Я обещаю.

Джон наклонился вперёд, заглядывая ей в глаза и пытаясь заставить поверить, но он знал, что уже наломал дров этой ночью. Он схватил её, как похотливый мальчишка, и сделал ей больно. Нет, даже хуже… Он заставил её вспомнить о нём… о другом бастарде.

Мало-помалу Санса успокоилась и начала говорить:

— Он сказал, что я не смогу убить его. Что теперь он — часть меня.

Джон упрямо покачал головой.

— Нет, я не позволю этому случиться. Он мёртв, и со временем ты забудешь о нём. Ты будешь счастлива, и ты будешь в безопасности. Тебе никогда не придётся испытать это снова.

Санса выдохнула и слегка наклонила голову, всё ещё избегая его взгляда.

— Ты действительно так думаешь, верно? Ты веришь в это, — мягко произнесла она.

— Да. Я должен, Санса, должен ради тебя. Я должен знать и верить, что ты будешь счастлива снова. Мне жаль… Мне жаль, если этот брак стал ошибкой для тебя, я говорил об этом с самого начала. Но мы не можем повернуть назад. Только вперёд… Вместе.

Она посмотрела на меха, туда, где лежала его ладонь, затем не спеша выпростала свою тонкую руку из-под одеяла и крепко сжала его пальцы.

— Ты прав, — кивнула она решительно. — Мы должны двигаться дальше. Но есть кое-что, что я должна сделать сперва. — Она выскользнула из кровати и встала рядом с ней, прижимая одну руку к своему телу, а второй пытаясь развязать узел на своей ночной рубашке. — Я пыталась показать тебе раньше… что он сделал со мной, — сказала Санса. — Мне это нужно, Джон. Я хочу, чтобы ты знал… чтобы ты понял.

Джон запротестовал и попытался отговорить её.

— Нет, ты не должна. Тебе не нужно делать этого, Санса. Я…

— Нет, я должна, — упрямо повторила она. — И ты должен.

С мрачной улыбкой и решительным взглядом, который приковал его к кровати, Санса потянула за узелок своей рубашки, позволяя ей изящно скользнуть по изгибам её стройного тела и упасть на пол, и осталась обнажённой в свете очага.

Джону оставалось только смотреть.

========== Часть шестая ==========

У Джона перехватило дыхание, когда он увидел тело Сансы. Он провёл дрожащей рукой по лицу, пытаясь прогнать наваждение, увидеть что-то другое, осознать, что он ошибается, что глаза его обманывают, ведь всё это не может быть правдой.

Её высокое и стройное тело было более чем прелестно. Оно захватывало дыхание… по разным причинам. Её тонкая шея и округлые плечи казались искажёнными, руки и туловище были усыпаны синяками, хотя прошло уже несколько лун с тех пор, как она сбежала. Жёлто-зелёные очертания сильных пальцев, которые держали её руки и бёдра в беспощадной хватке, угадывались безошибочно, хоть и казались выцветшими. Но были и большие тёмные синяки от ударов кулаками, расцветавшие на её теле, как фиолетовая капуста, которая росла у них в теплице когда-то, и они не давали Джону вдохнуть, наполняя его слепым недоверием и кипящей, возрастающей яростью. На её упругой, полной груди остались порочные следы укусов, тёмно-красные, и Джон физически почувствовал её сопротивление, то, как ей захотелось прикрыть себя, когда она увидела, КАК он рассматривает её тело. Вместо этого она опустила голову и слегка повернулась, чтобы Джон мог рассмотреть синие полосы. Должно быть, он бил её хлыстом во время езды на коне, в ином случае он просто разорвал бы её нежную кожу и сломал бы рёбра. Когда Санса полностью повернулась спиной к нему, молчание нарушил вскрик ужаса, и Джон подавился воздухом, выплёвывая проклятия.

“Наши ножи остры” — вот девиз их дома, вспомнил Джон. Ах ты, чёртов ублюдок…

Он подполз ближе к краю кровати, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. Бастард порезал её. Он вырезал огромную X на её спине, начиная от лопаток и заканчивая её красивой округлой задницей: грубый, ужасный знак его собственного дома, освежёванный человек, неоднократно высеченный на её теле. На порезы больно было даже смотреть: они были вырезаны острым, как бритва, лезвием. Видимо, он потратил много времени, чтобы сделать всё как можно более точно, наслаждаясь её болью и страхом. Шрамы казались почти свежими, незарубцевавшимися. Он резал там, где их труднее всего будет лечить — каждое её движение растягивало края ран, не давая им зажить. Джон даже не мог себе представить, какую, должно быть, агонию она испытывала каждый раз, когда ложилась в постель.