Мысли о противнике бродили самые нелестные, в том числе и его будущем. На зоне за похищение ребенка урки любого в женский род переведут и под шконку спустят. За похищение женщины тоже могут. У всех на воле остались жены, сестры, матери. И дети. Опустят — это минимум. Бывают исключения, но только для своих, блатных, тем все дороги открыты.
Стоп. Они сказали — неприятности?
Перед глазами картинка: летящий в него неуправляемый снаряд баварского производства.
Что будет дальше?
Волнующие колебания несут пузатый спиртоналивной танкер и стремительную лодочку по морю паркета. С каждым движением привыкшая к мундиру массивная стена все ближе придвигается к партнерше. Стена скрипит, стонет, но движется — непреодолимо, сминая сопротивление и не оставляя пути для бегства. Полковник привык побеждать. Вот тугая мякоть вминается в него, опаляя предвкушением…
Сыч непроизвольно сглатывает, наблюдая, как прижатая Жанна растекается по чужому костюму.
Паршивка. Никто ведь не знает ее истинной сущности. С каждым она разная. Если бы в нужное он время не понял, что важны ей не столько деньги, сколько небывалые разнообразные приключения…
Сыч ловит взгляд Жанны. Косясь на обнимающую тушку, девушка многозначительно кривится, во взгляде — презрение и едва ли не брезгливость. Ясно, эта затея обойдется Сычу чуть дороже, чем предполагал.
Денег не жалко. Это жалкие гроши по сравнению с теми, что на кону.
С последними тактами умершей мелодии девушка отлипает от раскрасневшегося партнера и быстрым движением оправляет платье.
— Простите, покину ненадолго ваше приятное общество.
Стрельнув глазками, она подхватывает сумочку и направляется в туалет.
Полковник взвинчен.
— Я правильно понял? — Он не отводит взгляда от переката удаляющихся полушарий.
Ухмылка Сыча полна снисходительного сарказма.
— Ставку подтверждаю. Насчет твоей — согласен?
Отвернутая в сторону туалета полковничья голова ожесточенно кивает.
— Начнем? — Сыч подходит к стоящему посередине суконному столу и берет кий.
Полковник довольно урчит что-то невразумительное, несущее не столько смысл, сколько эмоции. Исключительно положительные.
Игра началась.
Тишина. Нервы. Периодический стук. Радостный вскрик или стон, перерастающий в ожесточенный мат.
Когда к ним вновь присоединяется чувственная красавица, результат партии уже очевиден. Но не для посторонних.
— Кто ведет? — произносит соблазнительный ротик почти беспечно. Очаровательные глазки одинаково любезно глядят на обоих игроков.
Они переглядываются. Оба молчат.
Жанна словно бы не подозревает о подоплеке.
Вот это выдержка. Сыч горд. Наклонившись, он производит завершающий удар.
— Налей там себе чего-нибудь, — кидает девушке в сторону накрытого стола. — Нам поговорить нужно.
Полковник жалок, но не сломлен. Проиграл. И что? Не в первый раз, не в последний. Еще отыграется.
— Слушаю. — Отведя его к окну, Сыч ждет.
Слышится виноватое признание:
— «Риэлтинг» действительно заказали. Кому-то эта фирма потребовалась на блюдечке. Целиком, с потрохами. Руководство, материальные ресурсы, клиентура, бухгалтерская документация… Нужно было все отобрать, но законно.
— Почему же…
— У Горского тоже есть связи, поэтому задачу переформулировали. Постановили придраться и закрыть. Что и было сделано.
У Сыча из кармана доносится звонок. Он смотрит на экран и прерывает собеседника:
— Прости, это тоже важно. — В телефон: — Что?
Один из сотрудников докладывает:
— Нашли машины Горского. Обе. В реке, в разных местах. От последней след лыж ведет к остановке. Совсем свежий.
— Остановка с какой стороны?
— Если смотреть от нас — с левой. — До собеседника доходит смысл вопроса. Человек, которого ищут, вернулся назад. Звонящий сотрудник мгновенно ориентируется в ситуации: — Опросить водителей междугородних автобусов и маршруток, которые следовали в город? Кого успеем — остановить, проверить?
— Как минимум, — холодно советует Сыч и отключается. Внимание возвращается к полковнику: — Ну?
— Собственно, все.
— Но кто сделал заказ?
— Неизвестно.
Сыч взбешен:
— Какого же черта вы, как зайчики, сложили лапки и попрыгали по неизвестно чьей указке?!
— Постой, не кипишуй. — Следует успокаивающий жест, похожий на жест отчаяния. — У него деньги…
— У многих деньги, — перебивает Сыч. — У меня тоже.
— …и компромат.
Вот оно что.
— Ладно, — говорит Сыч, — понял. Спасибо. — Глядя на испуганно бегающие глазки собеседника, добавляет: — Будем считать, что этого разговора не было.
Он задумывается. У неизвестного компромат на известных в городе людей. Но вместо того, чтобы искать и башку на кол насадить, эти господа втихую исполняют его требования. Чего боятся? Кого?
— Еще вопрос.
— Я сказал все, что знал. Сегодняшняя сделка закрыта.
— Не все, и не закрыта. — Сыч непреклонен. — Скажи еще кое-что, оно касается нас обоих, и я сделаю тебе маленький сюрприз.
Не ради сюрприза, а потому что Сыч с живого не слезет, полковник обреченно кивает. Впрочем, нельзя сказать, что сюрприз тоже не сыграл роль. Полковник любит сюрпризы, если они приятны.
— Почему не попросил меня разобраться с этой сволочью? — жестко осведомляется Сыч.