Всемуко Путенабо

Алена поднимает лицо на временную хозяйку ее тела. Но не души. Впрочем… Душа сломана. Истерзана, растоптана, перемешана с грязью. Не душа, а крохотный комочек, дрожащий во тьме — пинаемый и никому не нужный.

— Вы меня точно отпустите?

Быстрый письменный ответ:

«Условия принимаешь?»

— Да.

В корзинке опускаются бумага и ручка, а в проеме люка появляется следующая картонка с надписью. Видимо, они у женщины заготовлены, только вынимай и показывай.

«Пиши: я, такая-то, добровольно хочу подвергнуться наказанию во искупление мучающего меня греха, иначе мне трудно будет жить дальше. В произошедшем прошу никого не винить. Число, подпись».

Ручка в пальцах дергается:

— Какое наказание?!

Сверху фломастер быстро скребет по картону, ответ не был предусмотрен заранее.

«Увидишь».

— А если не напишу? — смесь страха и упорства в глазах.

«Хочешь отсюда выйти?»

Алена опускает голову и продолжает писать.

— Какое сегодня число? — спрашивает она хмуро. — И еще — день или ночь?

Ей показывают дату. Она подписывается. Расписка в корзине уносится в небеса. В проеме возникает очередная ранее заготовленная надпись:

«Последнее. Подними глаза на решетку вентиляции под потолком и произнеси то же самое своими словами. Это для пущей убедительности и нашего спокойствия».

Алена чуть не падает. Столбняк. Безвольно открывшийся рот.

Все это время ее снимали…

Накатывает горячая красная волна.

— Вы!.. Вы… — Нет слов.

Маска мерзко ухмыляется.

— — —

Мороз и солнце. Жуть слепящая. Щурящийся водитель сверяется с адресом и ставит машину на видном месте. Плотная самолетная маска для сна накрывает глаза. Ждать. Гонорар — двойной, если все пройдет как надо. Год назад уже проходило, с ним расплатились сразу и еще сверху накинули. Замечательные клиенты, пусть и играют в секретики. А кто не играет? У кого нет тайн или хотя бы тайночек?

За то, что кто-то подкрадется и врежет по голове или угонит машину, можно не волноваться. В прошлый раз хотелось попросить друга, чтобы присмотрел с дальней точки во избежание неприятностей. Еще появлялась мысль поставить на приборную панель или лобовое стекло смартфон — вроде бы с навигацией, но он снимал бы все, что происходит сзади. Или можно воткнуть куда-нибудь миниатюрную камеру…

Клиент вовремя и строго предупредил: никаких камер внутри и наблюдений со стороны. Полная анонимность. Неприятности возникнут именно в случае излишнего любопытства. Отсутствие криминала гарантировано, просто взрослые люди играют во взрослые игры и готовы за это платить.

Большего и не требуется. К тому же, как ему намекнули, за ним будут присматривать и ничего аврального не допустят. Перестраховщики. Заказчик мог бы завязать пассажиру глаза и доставить на своих машинах, но почему-то не хочет делать этого сам. Возможно, не желает светить собственный транспорт у дверей клиенток, по нему выйти на веселых массовиков-затейников легче легкого. Или те, кто съезжаются на мероприятие, не хотят ехать непонятно куда с завязанными глазами. В последнем случае встает вопрос: неужели не доверяют организаторам?

Впрочем, он сам тоже никуда не поехал бы с завязанными глазами, если рядом не сидит друг или брат.

А может быть, все намного проще, и дамам нужны именно микроавтобусы, чтобы иметь возможность переодеться? В обычном седане или джипе, даже самом шикарном, особо не развернешься.

Сзади хлопает дверца.

— Имя? — спрашивает он.

— Скромница.

В выданном маршрутном листе, который по исполнении требуется сжечь, так и сказано. Она у него сегодня третья, последняя. В конечной точке автоматически откроются ворота особняка, и толстый швейцар в черной шубе и маске пропустит очередную гостью внутрь. Новый Год давно прошел, а люди все празднуют, да еще с такими изощрениями. Может быть, сегодня отмечают по китайскому или какому-нибудь восточному календарю? Надо поинтересоваться.

Не надо. Меньше знаешь — дольше будешь. Даже если у пассажирок Новый Год африкано-антарктический, пусть это знание уедет с ними же.

Он только что отвез на место Элизабет и Анестезию. Последняя представилась нечетко, ему послышалось «Анастасия». Мелкие отклонения допустимы, если в пределах разумного. Срочно оповещать заказчика нужно только в случае серьезного нарушения протокола.

Водитель беспрекословно ждет, пока сзади не прекратится возня. Пассажирка переодевается — в особняк все прибывают при полном параде, а из собственного дома, видимо, выходить в виде пришелицы из девятнадцатого века не хочется. Они все переодеваются в машине, хотя это жутко неудобно. Окна, конечно, тонированы, никто не увидит, но ведь тесно.

Дамочек это не смущает.

Он возит только дам. Еще кто-нибудь, скорее всего, возит кавалеров. Он явно не один такой. Время прибытия согласуется через сеть, ни опоздания, ни спешка не приветствуются. Скорее всего, в промежутках особняк принимает других гостей.

Что только ни приходит в голову. В древности карнавалы с костюмами и масками служили прикрытием оргий. А если и здесь та же история? Иначе для чего такая таинственность?