Всеобщая история чувств

В нашем языке преобладают визуальные метафоры. Фактически, что-то с чем-то сравнивая и подыскивая образ (например, «дождь льет как из ведра»), мы полагаемся на чувство зрения. Мы упрямо доказываем, что со зрением не поспоришь («я же своими глазами видела…»). Конечно, в нашу эпоху относительности, чудес, магии и фокусов восприятия мы не доверяем безоговорочно всему увиденному («…летающее блюдце приземлилось на шоссе…»). Точнее – увиденному невооруженным глазом. Как отмечает Дилан Томас[97], существует множество «обманов зрения»[98]. Если же увеличить возможности глаза, добавив к хрусталику искусственные линзы и другие приспособления (очки, телескопы, фотоаппараты, бинокли, сканирующие электронные микроскопы, CAT-сканеры, рентгеновские лучи, установки МРТ, ультразвук, детекторы меченых атомов, лазеры, секвенсеры ДНК и т. д.), мы сочтем результаты более достоверными. Миссури до сих пор называют «штатом “Покажи мне”!», и эти слова помещают на номерные знаки автомобилей. «На стене уже пламенеют письмена!» – с пафосом восклицает политик, забывая о том, что надпись может быть и поддельной. Мы говорим, что «видим насквозь» людей с прозрачной натурой. И, видит Бог, мы мечтаем о просветлении. «Я вижу, куда ты клонишь, – говорит в кафе одна женщина другой, – но будь внимательна: он не может не понять, чего ты добиваешься». «Сами посмотрите!» – нетерпеливо восклицает человек, отчаявшись убедить недоверчивых. Вслед за первым библейским повелением «Да будет свет» Бог ежедневно смотрел на результаты своих трудов и видел, «что это хорошо». Возможно, Ему тоже нужно было видеть созданное, чтобы поверить в его существование. Идеи посещают не темных, а просвещенных людей, а особенно – прозорливых (то есть способных предвидеть). А флиртуя, мы (звучит, если задуматься, довольно жутко, правда?) кладем на человека глаз.

Становление процесса зрения начиналось очень просто. У некоторых форм жизни в первичных морях образовались на шкуре бесформенные пятна, чувствительные к свету. Существа могли отличать свет от тьмы и определять направление к источнику света – и больше ничего. Но и эта способность оказалась столь полезной, что со временем появились глаза, способные различать движение, затем форму и в конце концов – поразительное множество деталей и цветов. Единственным напоминанием о нашем океанском происхождении служит необходимость все время смачивать глаза соленой водой. Среди древнейших обладателей глаз были трилобиты, процветавшие в эпоху кембрия; но нам они известны только по множеству окаменевших останков. Я печатаю это, а на шее у меня висит цепочка с крохотным окаменевшим трилобитом в серебряной оправе. Пятьсот миллионов лет назад эти обладатели сложных фасетчатых глаз, глядевших в основном по сторонам, но, увы, не вверх, копошились в иле. Новейшие глаза – это уже наши изобретения: электрический глаз (основанный на принципах распознавания движения глазом лягушки), или зеркальный телескоп (по принципу оценки контрастности глазом мечехвоста), или синхронные линзы для микрохирургии, оптического сканирования и решения серьезных проблем зрения (по принципу сдвоенных хрусталиков копилии, близорукого веслоногого рачка из глубин Средиземного моря). Растения не имеют глаз, однако Лорен Айзли красноречиво доказывает, что у грибов пилоболусов, имеющих светочувствительные участки, которые управляют пушкой для выбрасывания спор в самое светлое место в округе, глаза точно есть.