Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения и Нового времени. Том 2

Решающее значение в сложении архитектуры Возрождения имел Брунеллеско (1377–1446). Он был старшим среди всех трех «отцов Возрождения», но не сразу нашел свое призвание, свой собственный стиль. Купол флорентийского собора (закончен в 1436 году) создал ему прижизненную славу. Но Брунеллеско был связан в этом произведении необходимостью продолжать работу, начатую задолго до него его предшественниками. Это было решение трудной строительной задачи, которая потребовала от мастера большой изобретательности. Современников восхищало сочетание в куполе изящества и прочности. Старая задача купольного покрытия получила здесь новое разрешение: Брунеллеско сохраняет принцип готического костяка, но очертания купола отличаются плавностью контура, ясными членениями. От него веет духом спокойствия, соразмерности, которых не было в средневековых куполах. Поднимаясь над соседними зданиями, силуэт собора Брунеллеско навсегда определил лицо Флоренции как города.

Нечто совершенно новое создает Брунеллеско в Воспитательном доме (начатом в 1419 году) и в капелле Пацци (1430–1443). В ордере обоих зданий заметны следы римских впечатлений Брунеллеско, хотя открытые портики перед зданиями встречаются в итальянской архитектуре еще до XV века. Брунеллеско придал заимствованным формам своеобразный отпечаток. Они производят неизгладимое впечатление своей юношеской стройностью и чистотой. Формы приведены к согласию, которого не нарушает ни одна подробность. Мы находим редкую ясность и простоту целого, но не видим ни чрезмерной трезвости замысла, ни сухости форм. В истории архитектуры не было еще произведений, которые были бы до такой степени согреты личным чувством, как создания Брунеллеско. Из всех трех «отцов Возрождения» Брунеллеско достиг наибольшей классической зрелости, которая не всегда была доступна величавому гению Мазаччо и страстному темпераменту Донателло.

В капелле Пацци (52) не сразу можно узнать здание церковного назначения. Ее фасад, который встречает зрителя во дворе церкви Санта Кроче, сильно подчеркнут и имеет вполне самостоятельное значение. Мотив триумфальной арки (ср. I, ПО) сочетается с мотивом портика и венчающим куполом ротонды. Брунеллеско свободно обращается с этими мотивами, как современные ему живописцы свободно обращались со старыми иконографическими типами. Сходство с аркой придает входу в капеллу торжественный характер, но весь фасад производит впечатление большой легкости. Правда, это не легкость готического здания, которая достигалась ценой пренебрежения физическими свойствами материи.

Шесть колонн фасада капеллы Пацци служат прочной опорой, на них покоится антаблемент и высокий аттик. Впрочем, ни колонны, ни арка не производят впечатления усилия. Больше того, по сравнению с позднеантичными зданиями, не уступающими в легкости капелле Пацци (ср. I, 91), у Брунеллеско все архитектурные части в гораздо большей степени сообразованы с идеальной плоскостью фасада. Колонны и барабан купола обладают наибольшей объемностью. Но купол оопоставлен с плоским фасадом и плоским архивольтом арки: колонны сопоставлены с маленькими парными пилястрами над ними и большими пилястрами на стене за ними. Сама арка обрамляет плоский портал; в нее как бы вписано круглое окно, пяты архивольта полузакрыты плоскими пилястрами.

Было бы ошибочно за эти отступления упрекать Брунеллеско в непонимании античности. Так же как Донателло в Давиде, он брал из древних образов то, что было нужно ему. Но он имел сказать и нечто новое, свое, современное.

В плоскостной обработке фасада Брунеллеско обнаруживает свою связь с романской и готической традицией Италии (ср. I, 183, 207). В его истолковании архитектура исполняется той одухотворенности, которая была неведома древним. Каждая форма приобретает двоякое значение: колонны не только несут антаблемент и аттик, но и расчленяют плоскость, входят в систему горизонтальных и вертикальных членений фасада. Естественно, что пропорции, т. е. соотношение высоты и ширины отдельных прямоугольников, приобрели у Брунеллеско первостепенное значение. Мы находим у него и золотое сечение и квадраты; причем одни закономерности не исключают другие; одни и те же архитектурные части входят в разные пропорциональные системы. Таким образом, ясность и простота архитектурного образа Брунеллеско являются не чем-то первичным, как в античности, а служат конечной, высшей целью сложного соотношения форм.