Всеобщая история искусств. Искусство эпохи Возрождения и Нового времени. Том 2

Капелла Пацци была предназначена не для многолюдной общины, а всего лишь для духовенства, этим отчасти объясняются ее небольшие размеры (стр. 25). План капеллы находит себе прообраз в более ранних памятниках, в частности в некоторых византийских храмах (ср. I, стр. 227). Правда, все заимствованное подвергается коренной переработке. В расположении капеллы ясно заметно если не равенство, то равновесие ее расположенных вокруг центрального купола частей. Маленький купол алтаря соответствует (хотя и не равен) куполу галереи; главный купол опирается на два коробовых свода. Таким образом, здесь, как и в древних ротондах, выделен композиционный центр (ср. I, 121), но вместе с тем внутри, как в фасаде, сильно подчеркнута плоскость.

Стены капеллы, совершенно гладкие, расчленены тонкими пилястрами (стр. 24). Центральная арка, выходящая в алтарь, обрамлена с каждой стороны тремя пилястрами, которые соответствуют колоннам фасада. Поскольку стены ограничивают пространство, они воспринимаются как плоскости. Но в сравнении с темными пилястрами и антаблементом они кажутся пролетами. Своей гладью они напоминают романские стены, но выделение пилястр, костяка здания является наследием готики.

Это понимание архитектуры сказывается во всех частностях здания. Купол — это не византийский купол на парусах, переходящих в столбы (ср. I, И), не восточный купол, тяжело опирающийся на тромпы (ср. I, стр. 241). Он разделен на дольки и поэтому кажется легким и образует самостоятельный ярус. Самый нижний ярус здания разбит на почти равные простенки, но одни из них завершаются коробовым сводом, другие переходят в плоскую арку; это также уничтожает различие между объемными формами и плоскостными. Особенную легкость придает интерьеру последовательное облегчение форм от цельного нижнего яруса через трехчленное деление второго и четыре паруса купола к его двенадцатидольной вершине. Этому впечатлению содействует и то, что светлый легко украшенный фриз отделяет архитрав от антаблемента.

Впрочем, решающее значение имело не одно личное дарование Брунеллеско. Его произведения характеризуют поворотный пункт в истории мировой архитектуры. Брунеллеско возрождает античное понимание архитектуры, не отказываясь от средневекового наследия. Здание Брунеллеско — это ясно выраженное в камне естественное соотношение объемов и масс. Но массы эти очищены от всего косного, одухотворены в значительно большей степени, чем это было в архитектуре античной Греции и Рима.

Брунеллеско возродил ордер, поднял значение пропорций и сделал их основой новой архитектуры. Совершить это помогло ему изучение римских развалин, которые он тщательно обмерял и любовно срисовывал. Но это не было слепым подражанием античности. Ордер не приобрел значения сковывающей схемы, какое ему придавали впоследствии. Ордер стал служить в первую очередь средством украшения стены. В Италии издавна существовал обычай возводить стену из кирпича и затем покрывать ее мраморной облицовкой. В новейшее время архитекторы называли этот метод порочным, лживым. Итальянцы давно понимали, что искусство не может быть без вымысла: еще Данте оправдывал в искусстве «прекрасную ложь» (bella menzogna), если она помогает создать художественную правду. Приставленный к стене ордер итальянской архитектуры Возрождения стал более правдиво выражать скрытые силы материи, чем это было в архитектуре древнего Рима, хотя сами по себе полуколонны и пилястры итальянских фасадов ничего не несли. Ордер подобен оружию, которое служит принадлежностью красивого костюма, но в случае нужды может быть пущено в ход. Ордеру нередко возвращали его первоначальное значение, — полуколонны отходят от стены, пилястры круглятся, и тогда происходит возрождение жизненной силы здания.

Брунеллеско. Разрез капеллы Пацци. Нач. 1430. Флоренция.

Итальянцы питали большой интерес к пропорциям в искусстве, в первую очередь в архитектуре. Они называли наиболее гармонические из них «божественными» и старались обнаружить их в самом строении человеческого тела. Но они не были в этом педантами и не подчиняли своих замыслов раз навсегда выработанной системе, так как рассчитывали больше всего на свое развитое художественное чутье; недаром Микельанджело говорил, что циркуль должен быть в глазу человека. Их создания радуют самого непредубежденного зрителя соразмерностью своих форм. Они заметили, что отдельные архитектурные мотивы независимо от того, чему они служат, что изображают, из какого материала выполнены, одним только соотношением своих размеров доставляют глазу наслаждение, как благозвучный аккорд. Это было то золотое сечение, то два сложенных прямоугольника золотого сечения, то простые квадраты.

Брунеллеско. План капеллы Пацци. Нач. 1430. Флоренция.