Всеобщая история кино. Том 4 (второй полутом). Голливуд. Конец немого кино 1919-1929

Зритель в основном обращает внимание на описание любви Жанны (Эдит Жан) и молодого большевика (Уно Хеннинг) и на техническую виртуозность, проявленную при съемке нескольких эпизодов. В начальных сценах, повествующих о войне в Крыму, операторская работа Фрица Арно Вагнера и монтаж (несомненно, самого Пабста) создавали «зрительную симфонию», одинаково далекую как от изысканий европейских авангардистов, так и от советского новаторства, лежащего тем не менее в основе фильма.

В более чем посредственном фильме «Ложные пути» («Abwege», 1928) [327] с участием Бригиты Хельм Пабст пытался затем «освежить» некоторыми смелыми приемами светскую драму. Фильм «Ящик Пандоры» и «Дневник падшей» сделаны по сценариям, в которых в несколько рокамболевском стиле рассказана история двух девушек дурного поведения. И все же, несмотря на склонность к мелодраме, Пабст утверждал своими фильмами стиль прямого, объективного, прозрачного рассказа, свободного от экспрессионистских миражей и символики Каммершпиля. Веризм Пабста сочетался у него с простотой декораций, операторской работы и игры актеров. Требования правдивости изложения заставляли режиссера избегать Яннингса и других актеров его школы — специалистов по многозначительной немой декламации. Он предпочитал им восхитительную Луизу Брукс, эту незабываемую «живую модель».

В сценарии «Ящика Пандоры» сведены воедино две пьесы Франка Ведекинда — «Дух земли» (ранее экранизированная Иесснером) и «Ящик Пандоры».

«Лулу (Луиза Брукс), богатый любовник которой (Фриц Кортнер) должен жениться на дочке министра внутренних дел, разбивает эту пару и заставляет его жениться на себе. Он требует, чтобы она покончила с собой в день их свадьбы, но она убивает его. Скрывшись из зала суда, она становится любовницей сына (Франц Ледерер) своей жертвы. Ее едва не продают в гарем; она становится проституткой в Лондоне, где ее убивает Джек Потрошитель (Густав Диссль)».

Французский вариант фильма усилиями цензуры сильно отличался от немецкого; сын жертвы превращался в секретаря, Лулу оправдывали, а не приговаривали к смертной казни; партнерша Лулу по лесбийским играм (Алис Робертс) становилась подругой детства, а Джек Потрошитель вообще исчезал из картины. Для того чтобы «закончить фильм на смехотворно-моралистической ноте» (Пабст), героиню обращает в свою веру «Армия спасения».

Луиза Брукс, которую пригласили в Европу после Фильма «Девушка в каждом порту» Хоукса, привлекла внимание даже в этих романтических похождениях. Для Лотты Эйснер «Ящик Пандоры» и «Дневник падшей» были «чудом Луизы Брукс, которая вдохновила большого мастера. Замечательная эволюция Пабста может быть сведена лишь к встрече с актрисой, которой можно было разрешить жить на экране без какой-либо указки. Одно ее присутствие являлось смыслом произведения искусства. Загадочно-бесстрастная, была ли она великой или же просто блестящей актрисой?»

Луиза Брукс писала в 1963 году о своей встрече с Пабстом: «В отличие от других режиссеров у г-на Пабста не было картотеки персонажей с соответствующим каждому набором средств выражения. Д.-У. Гриффит требовал, чтобы женщины визжали, как сексуально озабоченные девственницы. А если Пабсту надо было, чтобы юная девственница захохотала, ее кто-нибудь должен был пощекотать. Для него главным было обоснование, мотивация. Когда ему удавалось достичь главного результата, игра актеров выглядела очень жизненной, что зачастую коробило публику, привыкшую к условностям. <…>

Его проверенное опытом знание причинно-следственных отношений частично дает ответ на вопрос, как г-п Пабст может работать так быстро, со столь малым количеством репетиций и дублей»[328].

Луиза Брукс своей восхитительной женственностью олицетворяла то, что искал Ведекинд, — «чувственность единственно земного создания («духа земли»), наделенного животной красотой, но лишенного понятия морали и потому бессознательно творящего зло».

Так Лулу стала Пандорой, сеющей несчастья «роковой женщиной», но не в латинском, а в немецком понимании, следующей своей судьбе через различные мастерски созданные ситуации. «Никто лучше Пабста не умел, пишет Лотта Эйсиер, — запечатлеть лихорадку закулисной жизни в день премьеры, бессмысленное хождение, тесноту, непонятные действия реквизиторов и электриков, артистическое придыхание, колоритность и легкий флирт».

Замечательно переданы на экране сцены свадьбы, кончающейся убийством, суда над Лулу под вдовьей вуалью, ночной оргии на корабле. Прекрасны кадры туманного Лондона и той лачуги, где Джек Потрошитель не может оторвать глаза от ножа для хлеба.