Всерьез (ЛП)

«Господи ты боже мой. Ты вообще чем думаешь, Тоби? Сам-то еле-еле живешь с намеком на компетентность. Ну, и что, ну какую хрень ты после этого вообще можешь привнести в его жизнь?»

Я двигаюсь и… у меня все липкое и саднит. В самых разных местах.

— Мне, наверное, пора идти.

Он кивает, на этот раз без колебаний. Отодвигается, и — аргх — мне уже не хватает его рук.

Я думаю, как спросить, не хочет ли он встретиться еще. Я бы это обставил так ненавязчиво и невзначай. Только ничего у меня, естественно, не получится. Моя доминантная (пардон за каламбур) модель поведения — это, похоже, приставучий что пипец.

Но не такой уж я и приставучий, на самом деле, нет. Просто мне первый раз в жизни практически удалось получить что-то, чего так хотелось. Хотя Лори не вещь, конечно.

В общем, после такого сложно вести себя как взрослый человек и отступиться. Отпустить его.

Но я понимаю, что должен. Может, ему и нравится вставать для меня на колени, вставлять мне в задницу, и, может, мне бы этого тоже хватило, но, учитывая каких риторических усилий стоило довести его до кондиции, не думаю, что он так просто захочет.

Я выползаю из кровати и осторожно передвигаюсь босиком по спальне в поисках одежды. У меня такое конкретное чувство, что он за мной наблюдает, хотя я и не ловлю его за этим занятием. Тут, понимаете, дело все в том, что я и в лучшие времена далеко не мастер стриптиза, так что совершенно не представляю, как сделать процесс надевания шмоток хоть чуть-чуть соблазнительнее.

С другой стороны, не самое плохое ощущение — когда на тебя смотрит с кровати голый мужчина, и вы оба думаете о сексе, которым только что занимались. По крайней мере, надеюсь, что он тоже думает. Должен бы. Этот секс был на три звезды Мишлена.

Обычно я в это время уже умирал со стыда и суетился, но под его взглядом начинаю, ну, как бы вертеть хвостом. Нагибаюсь и подбираю с пола вещи, тянусь, пожалуй, больше, чем надо бы. Я даже ловлю себя на том, что изображаю «наклоняешься и выпрямляешься» из «Блондинки в законе». С выпрямлением у меня не очень, правда, но надеюсь, что наклон это компенсирует.

— Тоби. — О-о, как я люблю этот строгий голос. Прямо взял быть и раскрыл Лори, как мидию. — Что, хочешь, чтобы я тебя опять трахнул?

Ого!

— А ты предлагаешь?

Он вздыхает, и не могу понять, от нетерпения или сожаления.

— Нет. Сколько бы ты не вертел тут своей тугой попкой.

У меня тугая попка? Крутяк.

Когда я вижу себя в зеркале в полный рост, мне хочется схватиться за голову. Ну, в смысле сначала-то чувствую разочарование, что нам не пришло в голову трахаться прямо перед ним, а потом уже «мама родная, на кого я похож». Прическа напоминает ежа после удара током, все лицо в красных отметинах от щетины, а глаза расширены, как будто я под кайфом. А про то, что творится у меня на шее, и о синяках в форме пальцев на бедрах вообще молчу.

Лучший.

Секс.

Моей жизни.

Я улыбаюсь Лори во все тридцать два зуба, и он краснеет и отводит глаза.

— Извини, я… Я…

— Ты че, не надо. Это ж охрененно.

Когда я уже практически закончил одеваться, он встает с кровати и заворачивается в халат с прошлой ночи. Ух ты, пушистый какой. А я тогда и не заметил. Не думаю, что кто-то купит себе такой мягкий халат, если только ему в жизни остро не хватает объятий.

Бедный Лори. Если б он только был моим.

Я бы его обнимал и мучил. И спасал бы тоже.

Мы спускаемся гуськом по лестнице, и в холле он легонько касается моей щеки.

— У тебя же все будет хорошо, да?

— Ага.

— Спасибо. За сегодня. И за вчера.

Я пытаюсь улыбнуться.

— Да ладно, что ты благодаришь. Я же сам был только за. — На этом его глаза как бы ускользают от моих.

— Прости. Это… вежливая привычка, полагаю.

Привычка? Почему-то я ухватываюсь за это слово. Мое паучье чутье на него реагирует. В принципе, если подумать, это вполне может быть такой кинк. Чисто английский.

— За что спасибо?

— За завтрак.

— Ну да, конечно.

Он по-прежнему отводит взгляд, так что я тянусь вверх к его подбородку, ловлю и заставляю смотреть на меня. Он дергается, а потом, ну, не вот чтобы шумно выдыхает, но ритм его дыхания меняется. Замедляется. Глаза становятся мягче, и я понимаю, что так Лори выглядит у моих ног.

Он сглатывает. И шепчет:

— Спасибо, Тоби, что позволил встать для тебя на колени.

Ё-мое, если б я только что не излил всю сперму Вселенной, я бы сейчас, наверное, опять кончал. Мой член даже пошатывается, как очумевший от удара боксер, который не понимает, когда нужно лежать и не рыпаться.

Мое прикосновение превратилось в нежное поглаживание, и мы внезапно как бы тянемся друг к другу. Так близко. Если я поверну голову под нужным углом, он меня поцелует. Точно знаю.

Но если я ему позволю, это край. Сердце просто не выдержит.

Поцелуй, что Лори готов подарить, — мне нужно, чтобы он исходил от человека, который не собирается сразу после выставить меня из своего дома, чтобы больше никогда не увидеть.

Так что я отстраняюсь.

Не знаю, что сказать. А когда открываю рот, из него вываливается: «Э, ну, пока-а».

И вот так я и ухожу.

С «пока-а».

Убейте меня сразу и не мучайтесь.

Глава 5. Лори