Всерьез (ЛП)

Не знаю, есть ли некая ирония в том, что моя жизнь не один раз, а дважды разделилась на четкие периоды до и после. Сперва на «Роберт» и «После Роберта». А теперь — «До Тоби» и «После Тоби». Довольно незавидный удел — все время жить, разгребая последствия. Ладно Роберт, который делил со мной жизнь больше десяти лет и так на нее повлиял, — это еще понятно. А вот Тоби Финч, кометой промчавшийся сквозь мое существование за полночи и полдня? Какая вопиющая жестокость.

Конечно, со временем я примирился с Робертом и тем, что между нами произошло. Я прошел через злость, боль, осознание предательства, пока не осталось лишь сожаление от потери. И постепенно все превратилось в легкую грусть по той жизни, что мы строили и делили. Той самой жизни, что он разрушил и так легко наладил заново уже с другим. С тем, в чьих глазах Роберт до сих пор видел отражение идеализированного себя. В то время как я, в конечном итоге, показал ему… что? Слишком много правды? Единственное воспоминание, которое он не смог вынести, которое увело его так далеко от меня, что он обрел себя вновь только в объятиях другого мужчины. В подчинении другого мужчины.

Да, я скучал по Роберту. По мальчишкам, которыми мы были. По мужчинам, в которых мы выросли. Скучал по тому, что есть человек, знавший обо мне самое обыденное и самое постыдное. В своей гордыне — я только так могу это назвать — мы даже жалели тех, кому повезло меньше, чем нам. Мы сначала нашли любовь, а потом, практически случайно — хотя казалось, что неизбежно — открыли волшебные новые горизонты, поняв, что совпадаем в предпочтениях. Тогда все было так просто — неспешное соблазнение доверием и болью, подчинением и служением. Каким ограниченным казался нам противоположный путь — выжимать любовь из совпадения, а не находить совпадение в любви.

По правде говоря, я и до сих пор в это верю.

Тем не менее, вот он я — очередной дурак с опустевшим сердцем, что ждет надежды под плетью чужого человека.

После Роберта я первое время пытался стать, за неимением лучшего слова, нормальным. Словно все, что мы с ним делали, было лишь выражением нас, нежели частью меня. Не сработало. Я знакомился с мужчинами, которые могли бы любить меня, и жаждал мучений под их руками.

Кроме того, я был занятым человеком. Работа накладывала свои ограничения, а поиск собственного будущего отнимает довольно много времени. Не могу вспомнить, чтобы я в один прекрасный день осознанно потерял веру в любовь. Все произошло не настолько драматично. Я ходил в БДСМ-клубы и на организованные встречи в кафе. Регистрировался на сайтах. Ориентировался в темах разговоров. Выучил шутки. Я отдавал свое тело домам в коже, чтобы они делали с ним все, что захочется, в тщательно оговоренных рамках. И находил облегчение. Хотя бы его, и этого мне хватало.

А потом появился Тоби Финч. Слишком юный, слишком худой, слишком искренний — все слишком. Со своими острыми локтями и бугристыми коленками. С челкой, которая постоянно сползала на глаза. С прыщами на ключицах. Его обиженный рот, который хотелось исцеловать до синяков, и широкая улыбка, которую он пока не научился сдерживать.

Девятнадцать лет от роду. Девятнадцать.

Я едва его знал, но, когда дни сменились неделями, понял, что по нему тоже скучаю. Мой жестокий и нежный царь-бог, до сих пор такой потерянный между противоречиями юношества и зрелости.

И внезапно «хватало» стало уже недостаточно.

Когда Сэм и Грейс ожидаемо поинтересовались, как все прошло, я сказал, что просто убедился, что парень нормально добрался домой. Так и есть, если не принимать во внимание ту часть, когда я вышвырнул его за порог посреди ночи, потом снова пустил внутрь, после чего отымел до потери пульса.

Господи.

Тоби.

В декабре, двадцать с чем-то дней «П.Т.», мы совершили наше ежемесячное паломничество в «Сад пыток», для чего потребовалось влезть чуть ли не с мылом в мою единственную пару кожаных штанов — унижение, которому не должен подвергаться ни один мужчина под сорок только ради того, чтобы заняться сексом предпочитаемым способом. Происходящее как всегда оказалось на пятьдесят процентов модным дефиле, на сорок процентов клубными танцульками, на десять — секс-вечеринкой и на все сто — раздражающим мероприятием. Но я не стал, да и не хотел бы, возвращаться в «Извракратию», и хотя желания идти в «Сад пыток» тоже не присутствовало, тут у меня было крайне мало шансов встретить Тоби и довольно много — найти кого-то, кто бы сделал мне больно, отымел и не заставил скучать по нему после своего ухода.

В последние годы я предпочитал организовывать мои… свидания… через интернет, но с каждой благополучно окончившейся встречей я все острее ощущал растущую статистическую вероятность, что финал следующей будет печальным. Анонимность и физическая беззащитность — не самая удачная комбинация, но даже это нездоровое предвкушение едва ли стоило неизбежных ритуалов силы и бессилия, настолько же абстрактных и ненужных, как призыв дождя танцами или замаливание грехов перед несуществующими богами.