Всерьез (ЛП)

Я улыбнулся, чувствуя благодарность за его упрямую симпатию, его убеждение, что, кем бы я ни был и что бы это ни значило, все со мной правильно. Я уже так давно ни с кем не говорил об этих вещах. С Робертом они принимались как часть меня, а следовательно часть нас, вместе со всем остальным. Настолько же неизменные и не играющие никакой роли, как цвет моих глаз, то, что я не умел сворачивать язык в трубочку, или мои постельные предпочтения испытывать страдания, а его — причинять их.

Вскоре Тоби снова завозился, поглядывая на меня сквозь ресницы в, как ему явно казалось, притягательной манере. И ему не казалось.

— Можно еще у тебя кое-что спросить? Только не говори, что я уже спросил — достал этот прикол.

— Э. Да?

— Даже если вопрос странный?

— Особенно если вопрос странный.

— А ты, случаем, не любишь… то, что любишь… из-за… типа всей этой фигни?

Я несколько раз прокрутил фразу в голове, пытаясь понять смысл.

— Не люблю ли я то, что люблю, из-за типа всей этой фигни?

Я почувствовал, как он смеется, еще до того, как услышал.

— Ну спасибо, что показал, как по-дурацки оно прозвучало. Не, я имею в виду в плане… секса, с извращениями.

— А, понятно. — Еще один довольно знакомый вопрос, хоть и никогда доселе не заданный настолько в лоб. — То есть, не хочу ли я, чтобы мне причиняли боль, унижали и отказывали в оргазме потому, что меня терзает ужасное чувство вины за все те жизни, что не смог спасти?

Он уставился на меня.

— То есть нет, получается?

— То есть нет. — Я скользнул пальцами ему под футболку и вверх по спине, чтобы почувствовать кожу под своей ладонью. По Тоби прошла слабая волна дрожи, позвоночник шевельнулся, когда он выпрямился под моими пальцами. Я продолжил его гладить, улыбнулся, на душе стало легко. Тепло.

— Теперь ты меня уверяй, что не вымещаешь эмоции от какой-то травмы на моей не слишком протестующей плоти.

Он распахнул глаза.

— Не-е, ты что. Я хочу, чтоб ты страдал, потому что люблю тебя.

И, наполняясь какой-то жгучей смесью предвкушения, нежности, желания и страха, я ему поверил.

Несколько минут спустя нам привезли еду, и, несмотря на наличие вполне себе приличной столовой прямо по другую сторону коридора, мы ели на полу гостиной, окруженные пакетами и пластиковыми контейнерами.

— Между прочим, — помахал передо мной палочкой Тоби, — я тут читал интернет…

— Никогда не читай интернет, Тоби.

— Ха-ха. Нет, ты слушай — если б мы делали все по правилам, ты бы сейчас стоял голый на коленях и ел с моей руки.

Я замер в дурном предчувствии.

— Э-э, тебе этого хочется?

Он рассмеялся.

— Нет, вообще никак.

— Слава богу.

— А что? — Он кинул на меня коварный любопытствующий взгляд из-под ресниц. — Ты бы сделал, если бы мне хотелось?

Я шумно вздохнул, сам не в силах передать словами или понять все детали собственной реакции.

— Не… не знаю. Я ни с кем такого не пробовал. Не думаю, что мне бы понравилось, совсем. Но часть меня хочет… хочет сделать что-то настолько ненавистное, для тебя.

Тоби молча смотрел в ответ. Челка упала ему на глаза, и я весь изводился от желания сдвинуть ее. Как он это вообще переносит, неужели у него руки не чешутся?

— Нет, — наконец сказал он со всей убежденностью, которой мне не хватало. — Нет. Вообще, сама идея, что ты типа сделаешь для меня что-то ненавистное, дико заводит, но пусть уж это тогда будет что-то, чего я реально хочу, а не всякая фигня, которая мне по барабану.

Меня мягко накрыло облегчением. Не скажу, что такого ответа и ожидал, но, как ни странно, совсем ему не удивился.

— Ты же знаешь, что можешь делать со мной все, что хочешь.

— Знаю, — заулыбался он, — поэтому и не размениваюсь на ерунду.

— И потом, не уверен, что интернет предполагал использовать дешевую еду с доставкой для таких игрищ. Разве это кому-то покажется сексуальным?

— Да ну? — Он откинул челку с глаз.

В итоге я слизывал капли соуса гунбао с центра его ладони в доказательство. Липкое, сладкое, полное глутамата натрия, а под всем этим вкус кожи. За считанные секунды я затерялся в неожиданной шершавости его руки, изучая коллекцию шрамиков и глубоких складок. Это рука беспокойного человека, работящего, страстного и неусидчивого, пусть сейчас и убаюканная моей ладонью. Я скользнул языком между пальцев, заставив Тоби вскрикнуть, и вернулся обратно к мясистой части у основания большого пальца. Тенар. Холм Венеры.

Он попытался сглотнуть некий звук глубоко в горле, который вырвался чем-то вроде: «Ннгх».

Я осыпал легкими поцелуями косточки его кисти. Сейчас на языке чувствовался только Тоби — его вкус и запах — под аккомпанемент хриплого, внезапно прерывистого дыхания.

— Вашу ж мать, теперь я понимаю, почему елизаветинцы нагнали столько шума по поводу порки руками. Это ж такой разврат, пипец вообще.

Я улыбнулся в ответ прямо в кожу его ладони, словно передал секрет. А затем разжал руки и откинулся на диван, пытаясь не обращать внимания на наши наметившиеся парные эрекции.

— Ну, доказал?

— Ты чо. — Он до сих пор не привел в порядок дыхание. — Не доказал, а порвал на тряпочки свое доказательство. По мне это еще как сексуально.