Всерьез (ЛП)

— Ты был обворожителен. Неудивительно, что они все тебя хотят.

Может, в этом есть что-то нездоровое, но я сейчас так охеренно горд, что сердце крутится где-то вокруг вершины одного из шпилей. Наверное, в безумии ревности и плохо представляя, что с этим делать, Лори преувеличивает. И я, естественно, ничуть не пытаюсь его расстроить, но мне нравится, насколько он меня хочет. Насколько не в силах сейчас этого отрицать.

— Ну, им меня не получить. Потому что я твой.

Он кивает.

— Скажи, — подталкиваю я его бедрами.

Медлит. Дольше, чем когда-либо. Дольше даже, чем когда я выцеплял что-то, чего Лори не хотелось хотеть, и заставлял о нем умолять.

Я от этого нервничаю, хотя с другими его паузами такого никогда не было. Наверное, потому что сейчас все не игрушки.

— Потому что… — В темноте сложно прочесть чьи-то чувства по лицу, мне виден только блеск глаз. — Потому что… — Во второй раз слова звучат сипло, словно он на грани слез. — Потому что… ты мой.

— Твой. Только твой. — Закидываю руки ему за шею и чуть не падаю, потому что для опоры остается только одна нога, но Лори меня крепко держит между ним и пятисотлетней каменной стеной.

Его щека трется об мою, чувствую кожей первые намеки на щетину. Несмотря на пену из кальвадоса и сотни лет цивилизации, Лори до сих пор дик и неприручен.

— Боже мой, Тоби, прости меня, пожал…

— Даже не вздумай извиняться. Мне так понравилось.

— Понравилось, значит? — В его голосе появляются новые нотки — игривость и намек на угрозу, от которого меня прошибает возбуждение. Отвечаю ему широкой улыбкой.

— Ага. Я же грязная вертихвостка, забыл?

Он хватает мои запястья и вытягивает их у меня над головой, бережно держа ладонями, чтоб я не поцарапался о камень. Не скажу, что фанат наручников и прочих цепей-веревок на своей персоне, но с Лори это почему-то все равно воспринимается как что-то, что он мне дает — всю свою мощь в обмен на все, что мне пожелается с ней сделать.

Награждаю его взглядом грязной, надеюсь, вертихвостки.

— Так я ставлю сильных мужчин на колени.

Он глубоко и беспомощно стонет, и этот звук нашего внезапно слишком интимного момента эхом отражается от стен галереи. А потом Лори утягивает меня от двери подальше в тень, и мы снова целуемся, неуклюже шаря руками в темноте, и весь мир сводится к одним прикосновениям, звукам и секретам.

Лори двигается грубо — по-хорошему грубо — как будто не способен себя до конца контролировать. Он опять прижимает меня к стене всем телом, но я держу руки свободными, чтобы можно было запустить их ему в волосы, огладить натянутые мышцы спины, впиться пальцами в задницу. Нащупать пульт у себя в нагрудном кармане и нажать кнопку, заставить Лори дрожать и извиваться, уткнувшись лицом в мое плечо, чтобы приглушить крики. После чего он становится еще бешенее и разворачивает меня лицом к стене, нагибая над бортиком аркады.

Я упираюсь руками в холодный камень. Лори нависает сверху, проходясь зубами мне по шее у затылка, и из самой глубины горла у меня вырывается сдавленный стон.

Смотримся мы, наверное, охеренно. Сцена разврата в арочном проеме залитой лунным светом галереи.

Я это обожаю: представлять нас вместе, пока мы в процессе. Все, чем мы отличаемся и все, в чем мы одинаковые, все способы, которыми наши тела подходят друг другу и способы, какими я могу заставить его уступить.

Пальцы Лори забираются мне под пояс. Пуговица на брюках смокинга со звяканьем отрывается и куда-то укатывается — цок-цок-цок — после чего один безжалостный рывок, и вот я уже стою с голой жопой в высшем учебном заведении с мировым именем.

По правде, это вроде как пьянит — я далеко подвинулся со времен парня, которому казалось, что трахаться головой к изножью кровати это прямо из ряда вон — но в то же время и вроде как нервирует.

Вот только мы стоим прямо позади всего, на улице темно, и уж наверное Лори бы не стал так делать, если б был какой-то риск.

Так что я просто кручу перед ним задницей и выгибаюсь, и мне так нравится, насколько сильным себя чувствую, превращаясь в грязную вертихвостку, которой я ему казался.

Лори снова стонет, а потом слышу, как он сплевывает в ладонь, и этот звук здесь такой инородный, настолько развратный и возбуждающий. И пугающий, потому что Лори, эм, приличных размеров, а моя задница просто монстр по расходу смазки. И точно знаю, что я содомит не такого высокого уровня, чтобы он тут прошел на честном слове и на одной слюне. Его ладонь ложится мне между лопаток, не давая подняться, и он проводит смазанным членом между моих ягодиц, что — учитывая, сколько раз тот член там побывал — не должно так шокировать, но тем не менее. Возможно, задница у меня в этот момент несколько ранима, и я сдерживаю слабый всхлип, зная, как у Лори сейчас стоит, как он меня хочет, и сам изнываю от этой спешки и такого выставления себя на всеобщее обозрение, от странной грани между угрозой и желанием.