Всевидящее око

Моя предыдущая встреча с мисс Марквиз была настолько безрезультатной, что я задался вопросом: а следует ли пытаться снова? Она все еще оставалась для меня совершенно чужой – и в то же время перспектива быть навсегда разделенным с ней доставляла мне множество страданий, поэтому я с тяжелым сердцем впрягся в сизифов труд по математике и французскому. До чего же стерильными показались мне плутовские ужимки Лесажа и полеты логики Архимеда и Пифагора! Я слышал, что люди, лишенные света и пищи, могут проспать более трех полных дней и думать, будто сон их был кратким. С какой радостью я бы с ними поменялся! Встречая начало каждого дня, я осознавал, что впереди лежит бесконечная их череда. Секунды тянулись как минуты, минуты – как часы. А часы? Разве не как эпохи?

Наступал ужин, а я все еще был жив. Но ради чего? Энергия ума оставалась в бездействии; мой путь омрачали тени глубочайшей Меланхолии. В среду вечером, когда я слышал бой барабанов, отсылавший всех кадетов в царство сна, испугался, что невыносимый мрак, охвативший мой дух, преуспеет в том, чтобы поглотить меня всего и оставить лишь постельное белье и оружие, висящее – в полном одиночестве! – на стене над моей головой.

Потом пришли рассвет и барабанный бой подъема. Стряхнув с себя тончайшую паутину сна, я обнаружил, что один из моих соседей, мистер Гибсон, стоит у моего тюфяка с радостным, как у рептилии, выражением на лице.

– Тебе письмо! – заорал он. – А почерк женский!

И правда, в его руке был листок с моим именем. И да, почерк отличали изящные арабески и завитушки, которые повсеместно ассоциируются со слабым полом. Однако я не осмеливался предполагать, что рука может принадлежать ей – хотя сердце громко кричало в холодный воздух: «Это Она! Она!»

«Дорогой мистер По!

Вы не могли бы оказать мне любезность и встретиться сегодня утром? Надеюсь, Вы найдете для этого свободное время между завтраком и первым занятием. Если да и если у Вас возникнет желание благожелательно откликнуться на мою просьбу, буду ждать Вас у форта Патнем. Обещаю, что не задержу надолго.

Ваша

Л. А. М.»

Я спрашиваю вас, мистер Лэндор, кто смог бы устоять против такого призыва? Мягкая настойчивость слов, неявная элегантность стиля, едва ощутимый аромат от бумаги…

Господин Время, чье настроение бесконечно изменчиво, счел необходимым сделать так, чтобы оставшиеся часы пролетели быстро, как греза. Выйдя из убогих пределов столовой, я молча отделился от своих серых собратьев и, не раздумывая, устремился к высоте Независимости. Наконец-то в одиночестве. В одиночестве – и да, счастлив, ведь я не сомневался в том, что она только что прошла по этой извилистой лесной тропе! Поэтому мне не составляло труда шагать по мягкому пружинящему мху, перебираться через камни, карабкаться на разрушенные крепостные валы древней крепости, которая стала прибежищем для майора Андре в последние дни его пребывания на земле, – ведь здесь ступал ее башмачок!

Пройдя через затянутую вьющимися растениями арку каземата, я увидел за зарослями кедрового молодняка на широкой гранитной площадке фигуру мисс Леи Марквиз. Она повернула голову, когда я приблизился, и на ее лице появилась самая непринужденная и самая доброжелательная улыбка. Та досада, что изменила ее облик во время нашей последней встречи, была полностью вытеснена душевным огнем и благоволением, что проявили себя во время нашего знакомства.

– Мистер По, – сказала она, – я рада, что вы пришли.

Легким и грациозным жестом Лея предложила мне сесть рядом, что я с готовностью и сделал. Потом она сообщила мне, что цель ее решения устроить сегодняшнюю встречу состояла в том, чтобы поблагодарить меня за заботу о ней в час испытаний. Хотя я не помню в своем поведении никакого особого рыцарства, однако мое проявление caritas[96] в виде решения проводить ее до дома, как я вскоре выяснил, было щедро вознаграждено. Узнав, что из-за нее я пропустил вечернее построение (о чем было доложено трехголовым псом Локком), мисс Марквиз бросилась к своему отцу и заверила его в том, что без моего добросердечного вмешательства она попала бы в беду.

В общем, как только почтенный доктор Марквиз услышал эту весть от единственной и обожаемой дочери, он без промедления стал ходатайствовать за меня перед капитанам Хичкоком и изложил ему всю историю моего великодушия. Командующий, надо отдать ему должное, не только снял с меня взыскание, но и освободил меня от дополнительного наряда в карауле, назначенного Локком, и в заключение объявил, что мой поступок сделал бы честь любому офицеру армии Соединенных Штатов.