Всевластие любви

– Я прошу прощения, мисс, но, поскольку ее светлость нездорова, я считаю своим долгом известить вас, что миссис Торн ударилась в пророчество!

Глава 16

Филипп, не удержавшись, расхохотался. Пеннимор счел подобное поведение столь неподобающим, что подчеркнуто игнорировал его, по-прежнему обращаясь исключительно к Кейт. Голосом, абсолютно лишенным выражения, он произнес:

– Вследствие чего, мисс, шеф-повар, насколько у меня хватило способностей понять его, ибо он имеет достойное сожаления обыкновение в минуты волнения переходить на французскую речь, намерен покинуть Стейплвуд не позднее завтрашнего дня.

У Филиппа тряслись плечи, но Кейт было не до смеха.

– Боже правый! – воскликнула она.

– Да, мисс, – согласился Пеннимор, легким поклоном одобряя столь похвальный стиль восприятия печальных новостей. – Далее, одна из кухарок забылась настолько, что впала в ипохондрию!

– Да это же просто греческая трагедия, а Пеннимор олицетворяет хор! – снова развеселился Филипп.

Пеннимор произнес ледяным тоном:

– С вашего позволения, мастер Филипп, это совсем не смешно!

Филипп ухмыльнулся. Этим своим замечанием Пеннимор пытался низвести его до положения школяра, но извинился со всей любезностью.

– Но… но отчего же шеф-повар решился покинуть нас? – в недоумении спросила Кейт.

– Из-за пророчества, мисс. Разумеется, миссис Торн имеет полное право заниматься пророчествами, если ей так угодно, но пусть она держит их при себе и не нагоняет страх на прислугу. Более того, я категорически возражаю против этого, ибо ее предсказания оказывают весьма огорчительное влияние на женщин, не говоря уже о шеф-поваре. Впрочем, это неудивительно, принимая во внимание его иностранное происхождение. Миссис Торн, мисс, взяла привычку предвещать бедствия. И в самом деле, однажды – это было первое ее предсказание беды – она предсказала грядущее несчастье и на следующий же день второй лакей упал с черной лестницы.

– Боже милосердный! – ужаснулась Кейт. – Он сильно расшибся? Ничего себе не сломал?

– О нет, мисс! Гораздо хуже! – сказал Пеннимор. – Он разбил три чашки севрского фарфора и тем самым погубил сервиз.

– Но ведь главное, что не пострадал лакей! – запротестовала Кейт.

– Лучше было бы пожертвовать лакеем, мисс, уверяю вас, – сурово отвечал Пеннимор. – Не Бог весть какой слуга, не составило бы труда его заменить, не то что чашки севрского сервиза. Но вернусь к предсказаниям миссис Торн: в следующий раз ей привиделся Стейплвуд, сожженный дотла, и через пару дней загорелась сажа в кухонном камине, так что его пришлось засыпать каменной солью, из-за чего обед был подан на целый час позже. Ей осталось теперь увидеть львов и тигров в саду, чтобы ни одна горничная неделю не осмелилась высунуть нос из дому.

– А что ей привиделось в этот раз? – поинтересовался Филипп.

– Сэр, мне чрезвычайно неприятно, и вовсе не таких видений ждешь от почтенной женщины, даже и подверженной странностям, как я это называю. Она говорит, что видела в Голубом салоне гроб, из которого струилась кровь. Вы правы, мисс, это в высшей степени прискорбно, и я бы даже сказал, весьма неподобающе. К сожалению, одна из горничных известила об этом мисс Сидлоу, и та сочла возможным взять на себя прерогативу ее светлости и выбранить миссис Торн.

– Ну, это не поможет! – быстро сказала Кейт.

– О да, мисс, конечно, не помогло. Они поссорились, – продолжал Пеннимор. – И, – добавил он, готовясь сообщить о главном, – миссис Торн сейчас лежит в постели со спазмами. Я подумал, что вам следует об этом знать, мисс.

Эта тирада побудила мистера Филиппа Брума ядовито заметить:

– В самом деле? И что же привело вас к этой мысли?

Кейт, в отличие от своего жениха, не обращавшая внимания на высокопарность Пеннимора, поспешила заметить:

– Вы совершенно правильно поступили, Пеннимор, сообщив мне об этом. Я постараюсь помирить Сидлоу и миссис Торн.

– А я улажу дело с шеф-поваром, – предложил Филипп. – И не надо так презрительно глядеть на меня, Пеннимор. Думаете, я не справлюсь?

– Я просто подумал, мастер Филипп, что поскольку мисс Кейт сама жила за границей, возможно, лучше было бы ей поговорить с шеф-поваром на его родном языке, – холодно парировал Пеннимор.

– Несомненно, это было бы так, если бы шеф-повар был испанцем, но осмелюсь доложить, что по-французски я говорю не хуже, чем она, хотя и не живал за границей! И не воображайте, что можете принизить меня, называя «мастер Филипп», старый вы болтун, потому что вам это не удастся!

– Ну вот, вы обидели его! – с упреком сказала Кейт, когда Пеннимор, откланявшись, удалился.

– Что вы, дорогая! Разве вы не заметили, как он кривил губы, сдерживая усмешку? Мы с Пеннимором старые друзья, что не мешает ему до сей поры намыливать мне шею за употребление жаргонных словечек при дамах. Кейт, вы в самом деле намереваетесь встревать в эту кошачью свару? Одумайтесь!

– Безусловно, намереваюсь! Точнее, я надеюсь, что смогу смягчить ситуацию: это самое малое, что я способна сделать для тетушки! Я должна идти. Где мой ридикюль?